Карабах – горы зовут нас

Он сидел, задумавшись, на душе его было спокойно. Не было никаких сомнений, что поставленные задачи будут выполнены.

Этот комбриг полковник Джабраилов все больше и больше внушал доверие командующему, с тех пор как бригада была переброшена из Физулинского направления сюда на Муровские горы. Всегда подтянутый, не теряющий самообладания в бою он заслужил уважение всего личного состава бригады. И теперь на него возлагалась одна из самых важных задач, — заставить противника отвести свои войска от Тер-Теровского направления, чтобы дать возможность полковнику провести перегруппировку перед решающим наступлением. Командующий сидел, задумавшись, наслаждаясь тишиной.

Солнце еще не село, но у самого горизонта спряталось за длинное белое облако, окрасив его в ласковый оранжевый цвет.

Хрустнули ветки, на поляне перед блиндажом появился «Сержант». Он улыбался, несмело приближаясь к полковнику. Его собачья шапка была лихо заломлена на голове, вдоль полушубка свисали на веревочках большие меховые варежки. В своих валенках он напоминал деревенского мужичка из произведения Некрасова. — «Мужичок с ноготок».

Полковник встал, с минуту внимательно глядел на солдата, затем невольно, пошел на него, расставив руки.

— Милый, ты мой, разведчик! Живой, здоровый! Слезы брызнули из глаз «Сержанта». Он не смахивал их, продолжая прижиматься к полковнику.

— Как вы, как там наши Тябрик, Видади, Назим, — не знаете? Он называл солдат и офицеров по именам, как своих родных с тех далеких времен, когда жизнь и смерть заставили всех сбиться в одну дружную и храбрую семью.

Присели на бревно и стали вспоминать бои в Агдаме, потом за Каракендские высоты, на Мурове.

Смерть порученца Тябрика, любимца всех солдат и офицеров 704 бригады, которой командовал полковник, потрясла «Сержанта» и он, не скрывая своих чувств, от души плакал. Многих его товарищей не было уже в живых и поэтому, полковник не стал рассказывать ему о них.

— Ты лучше расскажи про себя, — попросил полковник, — а то у меня не так много времени. Как живешь, чем дышишь, и за что получил звание офицера? «Сержант» немного успокоился, собираясь с мыслями.

— Мы тогда перевал держали, — он показал на седловину хребта.

— Армяшки три дня атаковали, но наш батальон капитана Хикмята Агаева держался. Тогда мы не знали, что Бярдинский батальон самостоятельно оставил свои позиции и отошел, оставив открытым наш правый фланг. Армяне ночью обошли нас вот по той ложбинке и утром атаковали с тыла.

Тогда комбат Агаев приказал нашей роте контратаковать. Сошлись врукопашную, рубились лицом к лицу и одолели врага, ликвидировав попытку прорыва, а проход перекрыли. «Сержант» замолчал, нахлынувшие на него воспоминания комком застыли у него в горле. Боль воспоминаний сдавила ему душу.

Полковник глядел на этого двадцатилетнего паренька, и сердце его разрывалось на куски. Зарубцованные на ней раны снова вскрылись и стали кровоточить. Они сидели плечом к плечу два равных солдата, оба прошедшие суровую школу войны, не раз смотревшие смерти в глаза, о чем говорили их виски, густо усыпанные серебряными нитями. Полковник протянул руку и стянул ушанку с головы сержанта. Копна черных непослушных кудрей, обильно перемешанная сединами, рассыпалась в разные стороны.

— Да, сынок, хлебнул ты сполна. Но что поделаешь, такая уж наша солдатская доля, — он вернул шапку. Вытащил сигареты и предложил «Сержанту». Молча закурили.

Черная ночь постепенно охватывала вершины, опускаясь все ниже и ниже, погружая все вокруг в темень. Из-за хребта выкатилась полная луна. Резко очерченная тень от близких гор легла на склоны и долины. Глухо шумела река ниже блиндажа, но это был привычный шум, на который никто не обращал внимания. Луна взошла повыше, свет ее отогнал черноту ночи под укрытие скал и высот. Заблестел снег, и от этого в горах немного посветлело. Треск автоматной очереди прошил тишину, эхом раздробленный на тысячу мелких звуков, разнесся по горам. Здесь который уж год, шла война.

— Мне надо идти, — «Сержант» аккуратно задушил окурок между пальцами. Он не бросил его на землю, а по выработанной привычке разведчика положил в карман. Это не осталось без внимания полковника.

— Профессионал, война хорошая академия для солдата — подумал он, и тугие тиски тяжелой ноши командира и ответчика за жизнь солдат, немного разжались.

Молча, простились. Солдат исчез в темноте, так же легко и бесшумно, как и появился. Полковник с минуту постоял, а потом вошел в блиндаж. Офицеры сидели за столом, обсуждая вопросы предстоящего боя. Увидев полковника, все встали.

— Ну что комбриг, я думаю, пора нам и честь знать, засиделись мы в гостях, так ведь?

— А ужинать?

— Времени нет, мне надо еще много чего сделать, так что по машинам.

Все засуетились, собирая карты, командирские сумки.