Карабах – горы зовут нас

Еще великий китайский полководец в 5 веке, Сунь Цзы, говорил в своих трактатах, — «Наступай — когда враг ждет от тебя оборонительных действий. Обороняйся упорно и жестоко, но помни, лучше внезапно отойти, чем быть разгромленным. Дай противнику повод думать, что ты его боишься, пусть эйфория легких побед затуманит его сознание, пусть он упивается своими успехами, и тогда атакуй его, громи». Мы с вами, мои дорогие полководцы, поступим именно так, как советует нам Сунь Цзы.

Армяне в своей эйфории, после захвата деревень на Агдамском направлении уже неспособны принимать осознанные решения. Поэтому я принял решение перейти в наступление. Да именно отступая — наступать на выгодных нам направлениях. Армяне придут в недоумение, что происходит, откуда пришли новые войска к нам, и будут стараться в первую очередь, просить о помощи у Еревана. Так вот Мамедов, — полковник снова обратился к Фикряту, — это твой козырь, используй его. И запомните, мои боевые друзья, он обвел присутствующих командиров пристальным взглядом, — наше главное оружие — это внезапность, помноженная на дерзость и холодный расчет.

В конце совещания каждый из вас получит конкретный приказ на предстоящие боевые действия, который вы должны, — он сделал паузу, — должны, беспрекословно выполнить, чего бы это ни стоило для ваших частей, ради нашего общего успеха и последняя просьба, прошу вас еще об одном, — при контратаках помните, главное, не дать себе повода заболеть той же эйфорией, что и армяне. Каждый свой шаг, каждое действие рассчитывайте и прогнозируйте. Умейте вовремя остановиться и будьте готовы отразить его контратаку. Противник, как раненый зверь, будет бросаться на вас, не считаясь ни с чем. Не дайте себя застать врасплох. Лучше отойти на свои позиции, чем потерять своих солдат. Запомните, отход не всегда слабость командира. Своевременный отход для отпора врагу — это, если хотите, талант командира.

Перед тем, как вы начнете планировать наступление, всегда предусматривайте планы отхода, так как отход без плана, превращается в паническое бегство. В управлении наступает хаос, начинается неразбериха, истерика, и как следствие взаимное обвинение между командирами подразделений.

Командир моего курсантского взвода, когда я учился в Челябинске в танковом училище, старший лейтенант Кордзая Юрий Михайлович, говорил нам, что «бегущий офицер в мирное время вызывает смех, а в военное время панику», так что помните и об этой пословице тоже.

Учтите, некомпетентность командиров, становится смертельной для войск на войне. Пятна позора и бесчестия ничем не смываются, — знайте об этом и помните всегда.

Пока наше положение плохо лишь на половину, но все это продлится еще столько же. Утешает лишь то, что у противника забот с завтрашнего дня будет еще больше. А теперь подходим к столу и получаем распоряжения, не забудьте поставить свои подписи в журнале.

Полковник прошел к столу и взял первый пакет: — Комбриг Джабраилов, Мамедов, Акперов. Когда последние офицеры вышли из комнаты, он откинулся на спинку стула и только тут почувствовал, как смертельно устал.

Голова была тяжелой, веки слипались, хотелось только одного, спать, но эту роскошь он не мог себе позволить вот уже на протяжении 20 дней. Зуммер вызова рации тут же прогнал усталость. Он протянул руку и взял наушники.

— «Чайка», пришел врач, пропустить? — доложил начальник взвода охраны штаба.

— Да, пропустите.

Каждые шесть часов приезжал из госпиталя врач и делал уколы. Никто из его окружения, кроме порученца и водителя не догадывался, что полковник страдает тяжелой формой позвоночной грыжи и практически не может двигаться без обезболивающих уколов. Бессонные ночи, нервное напряжение и нечеловеческие нагрузки на сердце, давно подорвали его здоровье, и теперь, он не мог обходиться еще и без соответствующих препаратов от высокого кровяного давления.

Капитан медицинской службы Абдуллаев был одним из тех офицеров, которые были знакомы с полковником еще с Шуши и пользовались исключительным его доверием. Дверь тихонько открылась, в проеме показалась сутулая фигура капитана:

— С вашего позволения могу ли я пройти, господин полковник? — прежде чем войти спросил капитан. Эти интеллигентные качества Абдуллаева так нравились полковнику, что он каждый раз специально выжидал того момента, чтобы капитан в полной мере продемонстрировал свои качества. Воспитанный в семье старого бакинского интеллигента, потомственного врача профессора Абдуллаева, капитан оставался верным тем традициям, которые существовали в Баку среди настоящих бакинцев, о которых так и говорили: — «Нация — бакинец».

— Проходи, родной, — с улыбкой приветствовал полковник врача.

Абдуллаев прошел к столу и стал вынимать свои медицинские причиндалы.

— Как бы вы не хотели, господин полковник, но я больше не смогу молчать о вашем здоровье. Это последний день, когда я прихожу к вам в кабинет, — он нервно сорвал свои очки, вынул платок и стал судорожно протирать их.