Карабасовы слёзы (сборник)

– Если бы вы видели, как она танцует! – с восхищением и горечью произнес он. – Иногда, по вечерам, я прохожу мимо театра. Там, с тыльной стороны, есть окна репетиционного зала. Пару раз мне удалось ее увидеть.

Глеб замолчал, погрузившись в сладкие воспоминания.

Мельниченко как милиционер почувствовал непреодолимое желание задать вопрос, но Астроном его опередил:

– А на что же вы живете?

– Ха! – Глеб хитро прищурился. – Все-таки есть один человек, который знает все! Но это военная тайна!

Участковый Мельниченко был человеком смекалистым.

«Этот парень, – промелькнуло в его голове, – курица, способная нести золотые яйца!»

Участковый встал и очень спокойно, чтобы не вспугнуть жертву, подошел к соседнему столику. Глеб и Астроном смолкли.

– Вы меня не бойтесь, – улыбнулся Мельниченко, демонстрируя пожелтевшие от курева зубы. – Я по-хорошему!

Он придвинул стул и по-приятельски подсел к чужому столу. Глеб и его собеседник настороженно наблюдали за незваным гостем.

– Я случайно слышал ваш разговор, – не стал ходить вокруг да около Мельниченко, – тут может получиться интересная комбинация. Вы вроде бы утопшим прикидываетесь? Я правильно понял?

– А что, собственно, вам нужно? – спросил Астроном.

– Я не с тобой говорю, алкаш! – рявкнул Мельниченко и, повернувшись к Глебу, менее грозным тоном добавил:

– Так я прав?

– Ну и что из этого? – нахмурился лжеутопленник.

– А жена ваша с вами в разводе? – не унимался Мельниченко.

– Да какое это имеет значение?! – разозлился Глеб.

– Ну, если вы с ней не развелись, а она выскочила за другого, то можно ее и к суду привлечь. Смекаете, о чем я толкую?

– Нет!

– Поясню. Нынешний муж супружницы вашей – дипломат, если не ошибаюсь? Наверняка человек не бедный! Как думаете, много он заплатит за то, чтобы вы, извиняюсь за каламбур, не всплывали?

Глеб хлебнул из бокала и свирепо посмотрел на сидящего напротив милиционера.

Участковый запустил руку в коробку шпрот, подцепил рыбешку и отправил ее в рот.

– Если выяснится, что вы не утопли, у жены вашей и ее дипломата будут большие неприятности, – сказал он, слизывая масло с пальцев. – Я, между прочим, юрист и законы хорошо знаю!

В этот момент в дальнем углу «Катакомбы» раздался истеричный женский вопль и звон бьющегося стекла. Руководствуясь чувством долга, Мельниченко метнулся в сторону «инцидента». Как он и предполагал, происшествие оказалось пустяшным: банальная драка по пьяни. Когда участковый вернулся к столику, ни Астронома, ни «утопленника» уже не было. Мельниченко почесал бритый подбородок и, загадочно усмехнувшись, пошел к выходу.

* * *

...

11 ноября того же года.

Был вечер. Шел легкий снежок. Глеб стоял на улице и ловил ртом снежинки, думая о том, что ему позарез необходимо напиться. Он только что видел в окно репетиционного зала Светлану – такую хрупкую, красивую и до боли любимую. Глеб тяжело вздохнул и пошел вниз по улице. Поворачивая за угол, он практически налетел на участкового Мельниченко. Бульдожьим, тренированным движением милиционер схватил Рязанова за шиворот и энергично встряхнул:

– Чудо в перьях! – зашипел он Глебу в ухо. – Слушай меня внимательно! Мельниченко никогда ничего просто так не говорит. Если я с тобой, гнида, объяснялся как с человеком, то это нужно ценить. Завтра утром встретимся в «Катакомбе» и все обсудим. Вопросы?

Рязанов отрицательно покачал головой. Мельниченко разжал пальцы, и Глеб немедля попытался отойти на безопасное расстояние, но участковый придержал его за плечо. Он по-хозяйски одернул скособочившуюся на Рязанове шинель и даже сделал вид, что сдул с нее пылинку. Затем многозначительно заглянул Глебу в глаза и, наконец, оставил его в покое. Рязанов еще немного постоял, глядя вслед удаляющемуся милиционеру, и желание напиться окрепло в нем до предела.

* * *

...

12 ноября того же года.

Глеб даже не собирался идти в «Катакомбу». Он только сожалел о том, что остался в городе – нужно было «исчезнуть» основательно. Побросав в сумку жалкие пожитки, он последний раз окинул взглядом свою берлогу и вышел. Арестовали, вернее, задержали его в этот же день. Он шел по улице в своей неказистой шинели, когда его нагнал милицейский «бобик». Выскочивший из машины молодой сержант очень вежливо попросил предъявить документы. У Глеба их не было…

* * *

...

15 ноября того же года.

Наташа и Сергей стояли на верхней галерее Эйфелевой башни и любовались панорамой города. Они уже третий день находились в Париже. Вообще-то Наташа не хотела ехать – все же восьмой месяц беременности, но Сергей и Раиса Никитична настояли: будущего ребенка нужно воспитывать в утробе матери.

В кармане у Сергея зазвонил мобильный:

– Да! Я слушаю!.. Простите, но я за границей… Нет, говорите!..

Наташа с любопытством смотрела на Сергея, пытаясь понять о чем идет речь.

Сергей отвернулся и отошел шагов на десять.

Говорил недолго. Потом подошел к Наташе и тихо сказал:

– Мы возвращаемся!

– Что стряслось? Что-то на роботе?

На мгновение Сергей замялся, но все же ответил:

– Не хотел тебя волновать, но ты все равно скоро узнаешь… Он жив!!!