Карабасовы слёзы (сборник)

Не спал уже вторую ночь! Он думал: как он, человек, в общем-то, не глупый, мог увлечься чужой жизнью – жизнью Феди Протасова? Проклятая книга! Он ведь соврал тогда Штейну – он дочитал ее до конца! Все казалось таким простым и ясным. Нужно поступить, как Федя – раз и нет тебя!

– Страус-дебил! – чертыхнулся Рязанов. – Решил спрятать голову в песок, а там бетон!

Он не только подвел жирную черту под собственной жизнью, но и поставил под удар Наташу, сына, а дальше – целую цепочку жертв!

– Ты хотел свободы? – сказал себе Глеб. – Теперь лети!

Вдруг его кто-то тихо позвал:

– Глеб! Глеб, ты меня слышишь?

Рязанов приоткрыл глаза. В полумраке маячило чье-то лицо.

– Кто это?

– Это я – Юра Лисичкин! Помнишь меня?!

Глеб приподнялся на локте и внимательно посмотрел на говорившего.

– Какой Юра?

– Лисичкин! 42-я школа, 9 «А». Вспомнил?!

Фамилия была знакомой, но внешность человека не совпадала со школьными воспоминаниями.

– Кажется, вспомнил, – неуверенно сказал Глеб. – А… ты здесь за что?

– Как и все – по недоразумению!

– Я тебя здесь раньше не видел!

– Тут текучка! Меня сегодня привезли. Смешная история: нас забрали прямо с футбола – пиво, семечки, драка! А ты тут почему?

– А я сам – недоразумение!

– Как всегда остришь! Я тебя еле узнал! Весь вечер смотрю – ты или не ты! Меня завтра, наверное, выпустят, дай, думаю, поговорю!

– Правильно сделал, а то мне так хреново!

– Что с тобой? Я тебя не узнаю! Ты и скулеж! Не верю своим ушам!

– Все меняются…

– Нет, дорогой! – воскликнул Лисичкин. – Ты не должен меняться! Не имеешь права! Ты ведь для всех нас, кто учился с тобой в классе, да что там в классе, в школе – был примером для подражания! «Глеб сказал!», «Глеб сделал!», «Глебу понравилось!» Такое не забывается! А стихи? Твои любимые!

Нас не нужно жалеть, ведь и мы б никого не жалели!

Мы пред нашим комбатом, как пред Господом Богом, чисты!

На живых порыжели от крови и глины шинели,

На могилах у павших зацвели полевые цветы…

Помнишь?! Это же был наш гимн!

Это забывать нельзя!!! Нель-зя!!! Вот и все тут!!!

Они закурили, и терпкий табачный дым скрыл их лица в сумраке.

* * *

...

10 декабря того же года.

Следователь холодно взглянул на вошедшего Глеба и молча указал на стул. Глеб сел, спинным мозгом чувствуя надвигающуюся угрозу. Следователь еще довольно долго что-то дописывал и только когда закончил, произнес:

– Послушай меня, Рязанов, – без протокола.

Он помолчал, видимо подбирая нужные слова:

– Таких, как ты, – я не люблю с детства. Почему так говорю? Потому что не поленился и покопался в твоей биографии. Вы – вшивые интеллектуалы всегда презирали нас – детей из «спальных» районов! Вам кажется, что только потому, что вы прочитали на две книжки больше, вы достойны лучшего – и работа почище и бабы потолще! Ведь так?!

Глеб молчал.

– Мы фамилий не меняли! – гнул свое следователь. – На знатных тестях не женились! И когда «лафа» кончилась, чужих денег – нагло не крали. Мы сами учились жизни! Сами пробивались! Сами горбатились! Поэтому ты для меня не загадка! Ни тебя, ни твою мадам, ни этого ее «запасного» мужа ваши адвокатишки не отмажут! Клянусь! Это вопрос принципа! И ты, Рязанов, убогого из себя не корчи! Прокурор – он тоже из «спального»! Уразумел?! Так что получите по полной программе!

Глеб пристально посмотрел на следователя:

– Я тоже тебе скажу – без протокола. Беда в том, что ты и тот участковый, что на меня донес, однажды решили, что можете судить! Поторопились вы, друзья. Суд будет, но судить будете не вы! И вот тогда мы славой, в смысле кто из какого района, сочтемся! Так что вы для нас – не судьи!!! И не тужься сильно, а то сам знаешь, что может приключиться!

Следователь криво ухмыльнулся и нажал на кнопку:

– Уведите!

Уже с порога Глеб обернулся:

– И если суд, – он показал пальцем в потолок, – случится, то участковый уж точно будет раскаленную сковороду лизать! Так ему и передай!

* * *

...

В тот же день.

Штейн мчался по улице, не замечая снежно-грязной каши, чавкающей под ногами и забивающейся в туфли. Не замечая, что шарф вылез из пальто и развевается за его спиной, как флаг. Он не видел ничего, кроме конечной точки своего «марафона» – дома Чалых! Он влетел на крыльцо и даже не стал искать звонок – заколотил в дверь кулаками!

Дверь открыла Раиса Никитична, и Штейн, как полоумный, завопил ей в лицо:

– Я нашел его! Слышите, я нашел!

* * *

Сергей напряженно слушал сбивчивый рассказ Штейна. В комнате кроме них находились Наташа и Раиса Никитична.

Женщины молчали. Сергей задавал вопросы:

– И как он туда попал?

– Он говорит, что как только деньги были переведены, вышел указ о новом налоге, который делал сделку пролетной, в смысле убыточной! Нужен был контроль оттуда! Глеб к тому времени «утонул»! Вот Чередниченко и сел в самолет и отъехал до лучших времен!

– А как он объявился?