Карабасовы слёзы (сборник)

Для этого башню обшили фанерой, и теперь художники пытаются предельно точно нарисовать циферблат легендарных часов. Стрелки согласились крутить моряки – за внеочередные увольнения.

Табличку с надписью «Улица Клары Цеткин» срочно заменяют табличкой «Улица Пиккадилли». К вечеру там собираются девушки, готовые на многое.

В магазинах города исчезает ткань в клеточку, называемая «шотландка».

По одной из улиц бежит мужчина, держа в высоко поднятой руке изделие из этой самой ткани. За ним гонится разъяренная женщина, выкрикивая нехорошие слова.

Кстати, о женщинах: кто-то вспоминает, что в присутствии королевы на всех особах слабого пола должны быть шляпки. Соответственно, весь запас дамских шляпок раскупается в считанные часы… В ход идут мужские.

Особое оживление горожан вызывает попытка открыть Малаклавский филиал музея восковых фигур «Мадам Тюссо». Для этого в местном храме заимствуется ящик свечей, их расплавляют и пытаются из четырех добровольцев изготовить фигуры участников группы «Битлз».

«Битлы» громко орут и сопротивляются!

Музыканты оркестра городской пожарной команды разучили единственную найденную ими английскую песню – «Нью-Йорк! Нью-Йорк!»

Все это снимает проворная телегруппа, снующая от одного прохожего к другому с вопросом:

– Чего вы ожидаете от визита?

Ответы не отличаются разнообразием:

– Многого!

На здании мэрии появляется огромный плакат с лозунгом:

«Ваше Величество! Чувствуйте себя, как дома!»

Звуки волынки, доносящиеся из квартиры Арчибальда, уже не раздражают горожан и местных цикад. Да и внешний вид идущего по городу Коннорчука не притягивает к себе былого внимания. Как верно подмечает один алкаш:

– Таких лордов теперь хоть жопой ешь!

Накануне знаменательного дня городское начальство лично объезжает все «объекты» и, оставшись удовлетворенным, разъезжается по домам.

Город затихает в ожидании дня Невиданной Монаршей Щедрости!

* * *

Судный день

В эту ночь Арчибальд не ложится.

Он очень серьезен и сосредоточен.

Копию постановления о выделении земельного участка для мемориального кладбища на месте боевых действий он аккуратно складывает вчетверо и присоединяет к письму, только что написанному Ее Величеству.

Письмо получается очень коротким:

...

«Ваше Величество! Примите мои извинения за молчание – отсутствовал по причине легкого недомогания. Мое письмо, очевидно, настигнет Вас уже по дороге в наш маленький городок.

Заранее прошу прощения за то, что покажется Вам странным и недостойным Вашего Величества. Многие горожане действительно будут Вам искренне рады! Милости просим!

Всегда Ваш верный слуга, лорд Арчибальд!»

Письмо вылетает в темнеющее за окном небо.

Арчибальд аккуратно выглаживает белую рубашку, килт, чистит туфли и натирает до блеска подсолнечным маслом трость.

Бреется он медленно и тщательно.

Когда одетый и причесанный Арчибальд садится на краешек кровати, за окном только начинает светать.

Этого дня он ждал давно!

Может, всю свою жизнь!

Центральная площадь городка огорожена и устлана красного цвета дорожками. На ней располагается все городское руководство и местный бомонд во главе с мэром, держащим на вытянутых руках громадный каравай.

Стайка детей с букетами в руках очень волнуется и поминутно просится в туалет.

Брандмейстер заносит руки над головой, готовый подать сигнал музыкантам, да так и замирает.

Горожане стоят вдалеке – дамы в шляпках, мужчины в юбках.

И, как это обычно бывает, – зевают самое главное!

Машины въезжают на площадь плавно, в полной тишине.

Застывший брандмейстер так и не взмахивает дирижерской палочкой, а оркестр не вступает.

Из переднего автомобиля выскакивают люди в черном.

Один из них проворно распахивает дверцу второго автомобиля.

На площади становится еще тише.

И тут кто-то догадывается крикнуть:

– Привет королеве!

Горожане подхватывают, и над площадью прокатывается троекратное:

– Ура! Ура! Ура!

И тут «ударяет» оркестр.

Но из раскрытой дверцы машины появляется вовсе не королева, а высокого роста господин, одетый в красивую военную форму, явно иностранную. Он на секунду замирает и идет торжественным шагом к руководству. Поравнявшись с мэром, военный отдает честь и спрашивает на ломаном русском:

– Вы Арчибальд Васильевич Коннорчук?

Мэр отрицательно мотает головой.

Мэр. Нет! Но городская общественность…

Он не договаривает, ибо читает на лице военного недоумение.

Мэра спасает зам, который прямо-таки выталкивает на площадь смущенного Арчибальда.

Увидев появившегося перед ним Коннорчука, гость широко улыбается.