Карай. Сын Карая. Повести

Никакой лисьей норы тут не было. На дне ямки, раскопанной лапами Карая, лежало что-то черное. Андрей наклонился и поднял фотоаппарат. Он с недоумением смотрел на свою находку. Неужели это тот самый аппарат, который Эль-Хан взял у Вадима Борисова, когда перед их глазами блеснули огоньки Урулика? Почему же аппарат оказался так далеко от селения? Андрей только задал этот вопрос и тут же все понял. Ясное дело! Эль-Хан не пошел в Урулик, да и не собирался туда идти. Как и намекал Вадим, у Эль-Хана был свой маршрут. Он шел к границе. По дороге он потерял фотоаппарат. А для чего он взял аппарат? Тоже ясно: на пленке были снимки, сделанные в пограничной полосе…

Все ясно! Остается лишь понять, почему Вадим не обвиняет Эль-Хана впрямую, а отделывается намеками. И это легко понять: Вадим не стал задерживать преступника - значит, сам является косвенным соучастником преступления…

Андрей сел на снег и вытащил карту. Он отыскал пик Димац, похожий на лезвие кинжала, и, ориентируясь на него, быстро понял, где сейчас находился он со своей собакой. После этого он перестал вообще что-либо понимать. Место, где был обнаружен фотоаппарат, оказалось самым удаленным от границы. Следовательно, Эль-Хан все время продвигался дальше и дальше от границы, вместо того чтоб идти к ней. Куда же он шел? И если он в ту страшную ночь действительно искал спасения, то почему же отвернулся от близких огней Урулика?

- Ну-ка, ищи, Карай!

Пес осторожно принюхивается к камням, на которых нет снега. Он ложится на брюхо и ползет вперед. Так он приучен делать, если ожидается опасность. Но откуда она может здесь грозить? Андрей озирается. Ну да, служебная собака предупреждает о возможной встрече с людьми. Люди - опасность! Шерсть у Карая на загривке поднимается дыбом, затем полоска шерсти поднимается по всей спине вплоть до хвоста. Ого, дело серьезное! Андрей на всякий случай вытаскивает из кобуры пистолет. Рычание собаки становится басовитым, угрожающим. Карай останавливается у выступа скалы, медленно поднимается с брюха на все свои четыре лапы и хрипло лает. В этом лае Андрей подслушивает недоумевающую интонацию.

Под скалой никого и ничего нет.

- Что ж ты, звереныш? Что с тобой случилось?

Пес заунывно воет. Нет, он не станет так выть без причины. Андрей планшеткой разгребает снег. Ему не приходится долго трудиться. Под тонким слоем снега скрыта расселина. Луч карманного фонарика разгоняет темноту. Расселина неглубока, набита снегом. На дне ее лежит человек. Так вот, значит, как погиб Эль-Хан!

Карай воет.

Андрей спускается вниз, переворачивает тело на спину. Нет никаких признаков жизни на этом белом лице, лежащем на белом снегу. Рука со скрюченными пальцами тверже дерева, холоднее льда…

В финском домике шло собрание. Доклад только что был сделан. За председательским столом рядом с профессором Малунцем сидел черный Рафик. Он вел собрание.

Тихонечко войдя в зал, Андрей увидел несколько знакомых ему лиц. Впереди возле завхоза сидел радист. Стульев не хватало. Белый Рафик устроился, как всегда, на бильярдном столе. В первом ряду, положив руку на спинку кресла Марлены, занимал место Вадим Борисов.

Хотя Андрей вошел тихо, на него оглянулись. Он задержался у дверей.

- Что тут происходит?

- Комсомольское собрание, - шепнули ему. - Сергей Вартанович сделал доклад о моральном облике советского ученого, о борьбе за дисциплину.

Видимо, прения еще не начинались. Черный Рафик тщетно взывал к собравшимся, отыскивая среди них желающего выступить.

- Я хочу выступить, - объявил Андрей и пошел вперед.

Сапоги его громко стучали по полу, он старался умерить их стук. Лицо его было в подтеках грязи.

- Хоть бы умылся, - прошептал кто-то.

Но сзади цыкнули - и сразу установилась тишина.

- У вас комсомольское собрание, - сказал Андрей. - Я тоже комсомолец… - Он вытащил из кармана куртки и положил на председательский столик свой комсомольский билет. - Я прошу слова!

- Что с вами? - шепнул ему профессор Малунц.

Андрей не ответил.

- Этого не нужно, - мягко сказал черный Рафик, возвращая комсомольский билет. - Выступить может каждый желающий.

- Да, - сурово проговорил Андрей. - Но я хочу выступить как комсомолец на комсомольском собрании. У вас стоит вопрос о моральном облике. Вот об этом я буду говорить…

Он гневно посмотрел в притихший зал. Скулы на его лице шевелились. Он с натугой произнес свои первые слова:

- Два человека вышли в горы. Есть у нас такой закон, чтобы помогать в горах друг другу?

Люди в зале зашептались.

- Есть! - крикнул кто-то.

- Да, товарищи, такой закон у нас есть. Но вот в горах поднялась буря. И один человек, спасая свою жизнь, бросил другого с поврежденной ногой. Как это назвать?

- Он говорит об Эль-Хане! - громко сказала Марлена. - Эль-Хан бросил Вадима с поврежденной ногой.

Никто не отозвался на ее слова.

- Этот человек спасся! - гневно продолжал Андрей. - Он пришел в село, он попал в теплый дом. Но он так любил и жалел себя, он был в таком ужасе от того, что пережил… Словом, он побоялся снова вернуться в горы и показать место, где бросил товарища.