Карающая богиня, или Выстрел в горячее сердце

Больше вопросов Юрка не задал, памятуя о том, какие ответы обычно дает хозяйка, если не хочет посвящать кого-то в свои планы. Ездить с ним было сплошное удовольствие – бывший каскадер прекрасно чувствовал машину и дорогу, гонял на высокой скорости, но при этом никогда не рисковал зря.

До больницы долетели минут за двадцать, в городе дождь кончился, и только огромные лужи напоминали о том, что он был. Хохол задержал Марину на ступеньках приемного покоя:

– Что ты задумала?

– Женя, я еще сама не знаю, – честно призналась она. – Только вот что… пока я здесь, прогуляйся на квартиру Нателки, найди документы пацана, все, какие есть, понял? Сможешь?

– Я с собой Форточника возьму. – Хохол всегда понимал ее правильно, можно было даже не договаривать. Витя Форточник был весьма известным квартирным вором, вскрывал любую дверь за двадцать секунд…

– Я тебя люблю. – Марина встала на цыпочки и поцеловала Хохла в губы. – Только осторожно, Женька, я тебя прошу!

– Не бойся, котенок, все будет красиво! Из больницы не выходи, пока я не приеду.

Он направился к машине, а Марина вместе с Севой вошла в приемный покой. В просторном коридоре приемного покоя было тихо, только в перевязочной потрескивала кварцевая лампа, ее синий свет выбивался изпод двери, образуя на полу пятно. В регистратуре сидела молодая девочка, клевала носом – немудрено, пятый час! Коваль тихо постучала в окошечко, и она вздрогнула:

– Что вы хотели?

– Сегодня привезли ребенка, недавно, может, часа два назад. Мне нужно поговорить с врачом.

– Я посмотрю… – Девушка зашелестела листками журнала, а потом проговорила: – Да, неизвестный мальчик, на вид – одиннадцать месяцев или около того, сильный ушиб грудной клетки и подозрение на сотрясение мозга. А вы ему кто?

– Мать… – выдавила Марина, не понимая, что говорит.

Слава богу, девчонка не стала вникать в обстоятельства, а просто впустила в отделение, показав, где найти дежурного педиатра. Коваль вошла в знакомую ординаторскую и там обнаружила Валерку Кулика в компании привлекательной молодой женщины с огненно-рыжими волосами – они пили чай и о чемто беседовали. Заметив Марину, Валерка вскочил и кинулся навстречу:

– Маринка! Ты какими судьбами к нам? Я нужен?

– Нет… а может, нужен, не знаю…

– Да что с тобой? – легонько встряхнул ее хирург. – Лица нет, случилось что-то?

– Я уже не понимаю, Валера… где дежурный педиатр?

– Я дежурный педиатр, – приятным голосом откликнулась женщина. – Вы ко мне?

– Да… к вам сегодня поступил ребенок из автомобильной аварии на Кузнецовском шоссе… мальчик…

– Есть такой мальчик, – кивнула она. – Вы ему кто?

– Я ему мать, – сжав руку Валерки так, что он тихонько охнул, произнесла Коваль.

– Что ж вы, мамаша, ребенка на ночь глядя с незнакомой девицей отправили, да еще по такой дороге? – укоризненно спросила докторша, покачав головой. – Сколько ребенку?

– Не знаю… – растерялась Марина, и тут уже Валерка выручил:

– Лара, ты не видишь, женщина в шоке? Завтра выясним все, проводи ее к ребенку. Нет, я лучше сам, отдыхай.

Он взял Марину под руку и повел из ординаторской.

– Погоди, Валера, – остановилась Коваль на самом пороге. – Как он?

– Ничего жизненно важного не задето, просто ушиб, а голову посмотрят завтра нейрохирурги. Сделаем томограмму, там видно будет, – откликнулась пышноволосая докторша, с любопытством глядя на странную мамашу.

– Спасибо…

В темном переходе между отделениями Валерка прижал бывшую коллегу к стене и спросил:

– Что за финт? Какой ребенок? У тебя их отродясь не было!

– Валера, это долгая песня, я не могу сейчас… ты просто помоги мне, ладно? Это мой ребенок, я тебя очень прошу… – Она ткнулась лбом в его плечо и всхлипнула, Валерка погладил ее по голове:

– Ну-ну, ты чего, Маринка? Твой так твой, как скажешь. Идем.

Он привел ее в детское отделение, в самый конец, к дальнему боксу у самого балкона, где лежали брошенные дети, "отказники", как их тут называют. В предбоксе сидела пожилая медсестра, пила чай и читала книжку в потрепанной обложке, а в самом боксе надрывались от крика шесть или семь ребятишек. Появление в палате врача не заставило сестру оторваться от приятного занятия, и Марина с Валеркой сами прошли к кроватке у окна, из которого нестерпимо сквозило, даже занавеска шевелилась и надувалась парусом.

– Вот он, – показав на сидящего в кроватке ребенка, проговорил Валерка. – Плачет…

Малыш держался обеими ручками за плохо покрашенные металлические прутья больничной кроватки, смотрел на вошедших и продолжал плакать.

Коваль приблизилась и взглянула на надрывающегося от плача мальчика, и в ней вдруг что-то перевернулось… Ребенок смотрел на нее такими же, как у Егора, глазами, полными слез. Осторожно, чтобы не причинить боли маленькому человечку, Марина взяла его на руки и прижала к себе, укачивая. Он был весь мокрый, как, впрочем, и все остальные его собратья по несчастью, но до этого никому не было дела – медсестра пила чай и читала книгу…

– Валерка, я ее сейчас грохну, – сквозь зубы процедила Коваль, еле сдерживаясь, чтобы не надавать бессердечной бабе по морде.