Карающий орден (СИ)

   Прежде невозмутимое лицо Тибоста искривилось, он поджал сухие губы и подал знак куда-то в сторону храмовой галереи. Раздались отрывистые громкие приказы, и на соседних улицах появилось подкрепление - дополнительные отряды стражи сплошной полосой красных гамбезонов потянулись к площади. Постукивая древками копий по мостовой, они начали сдавливать толпу с краев, угрожая затоптать скандировавших погорельцев. Общий шум тише не стал, а кое-где даже начались драки со стражниками.

   - Я возмущен до глубины души! Как верующие могут без доказательств и свидетелей пытаться в чем-то обвинять старшего жреца бога, который чист душой и телом, всегда соблюдает Заветы Залмара, добр к верующим и открыт перед истиной! Это гнусно! - прокричал Тибост, прижимая ладонь к груди, словно его действительно это волновало.

   Неожиданно в середине столпотворения началось активное движение. Люди подняли над головами щуплое тело Витима в профессорском кафтане. Словно великого полководца, бледного юношу, обессиленно откинувшего голову набок, несла над площадью волна человеческих рук, пока мальчик не оказался прямо у подножия лестницы. Стражники, не собиравшиеся опускать свои копья, мрачно поглядывали на тело ребенка и ожидали приказа.

   Витим был слаб, лицо его осунулось, на щеках залегли тени, а веснушки теперь выглядели темными пятнами. На мгновение кафтан распахнулся, открывая ужасные, наполненные гноем и сукровицей, раны на ногах. Мальчик медленно зашевелился, осматривая покрасневшими глазами пространство перед собой, а после, когда его взгляд остановился на Тибосте, он вытянул вверх руку, в которой была зажата богатая металлическая фляга, украшенная камнями.

   - Я видел тебя... в деревне в ночь пожара. Ты был пьян и уронил эту флягу, а после поджег наши дома... Не твое ли имя здесь, жрец? - парень говорил неспешно и негромко, каждое слово давалось ему с трудом, но на площади воцарилась такая тишина, что было слышно любой звук.

   Старший жрец побледнел мгновенно, словно вся кровь отхлынула от его лица за долю секунды. Руки Тибоста мелко задрожали, но он сразу же спрятал их под длинными рукавами рясы и окликнул одного из младших жрецов, стоявших позади него, на несколько ступеней выше. Служитель покорно спустился вниз и забрал примечательную вещицу у слабо сопротивлявшегося Витима. Когда фляга перекочевала в ладони Тибоста, то жрец немедля спрятал добычу в свой карман, словно ее и не было вовсе, а после неприятная ухмылка исказила его лицо.

   Ашарх вместе с простыми горожанами внимательно наблюдал за происходившим уже несколько минут. Свою спутницу ему удалось разглядеть в толпе не сразу, но в какой-то момент он заметил знакомый зеленый плащ возле памятной стелы. Девушка неотрывно смотрела на старшего жреца, вслушиваясь в каждое его слово, и когда люди понесли Витима к храмовой лестнице, то Лантея обеспокоенно стиснула рукоять одного из своих кинжалов. Все происходившее ей не нравилось: поведение Тибоста и стражников не предвещало ничего хорошего. Хетай-ра сжимала губы и кулаки в бессильной ярости, а пару раз и вовсе порывалась выйти вперед и протиснуться ближе к Витиму. В такие моменты Аш слабовольно прикрывал глаза, чтобы после открыть их и с облегчением убедиться, что Лантея все же оставалась на месте.

   - Услышьте же меня! Теперь я вижу, что темная напасть пришла в славный город Зинагар.

   Стоило жрецу начать свою очередную громогласную речь, как девушка неожиданно быстро развернулась, встретилась глазами с профессором в толпе и устремилась в его сторону.

   - Жители этой деревни погрязли во лжи и пороках, не ведают они, что творят, и учат детей своих лишь злу. Даже в столь юном возрасте дитя это - сосуд греховности, ибо крадет чужие вещи и не раскаивается. Взгляните же! Одетый в богатые одежды с чужого плеча, мальчик потрясает сворованной вещью, и ложь льется из уст его!.. Великий Залмар наказал деревню за грехи ее, обрушил божественный огонь на головы обманщиков. Но они не смирили гордыню свою, ведь нет в них ничего святого, и разум их затуманен пороками... А посему вижу я лишь один способ очистить всю эту скверну! Нужно казнить зачинщиков и изгнать из нашего города оставшихся грешников, дабы не смели они наполнять своей скверной чистых душой верующих Зинагара!

   Жрец кивнул, и стражники, обнажив оружие, начали плотным кольцом окружать ревущую толпу.

   Лантея успела выскользнуть из сжимавшегося окружения в последний момент. На ее бледном лице не было написано ничего, кроме отвращения. И, грубо схватив профессора за руку, девушка молча устремилась прочь с площади по той же дороге, что и привела путешественников к центру города совсем недавно. Она ни разу не оглянулась себе за спину, словно пытаясь забыть все то, что произошло у храмовой лестницы. Не желая усугублять ситуацию, Ашарх не задавал никаких вопросов, но через несколько домов хетай-ра и сама заговорила.

   - Где ты оставил повозку и коня?

   - Их больше нет... Пока ты была на площади, меня ограбили, - нервно облизнув губы, признался профессор и передал сумку с вещами девушке.