Карамазов. Книга 2

— Значит, убийства имеют цикличность. И в этот раз, новый хранитель убьет двенадцать человек, — заключил я. — Знать бы, кто в списке обреченных?

— Фамилии Муромцевы, Добрынины и Алешины тебе совсем ничего не говорят? — удивленно уточнила Катерина.

Виктор ехидно оскалился. Я же едва не хлопнул себя ладонью по лбу. Балбес ты, Карамазов. Хранитель охотится на Легенды. Вернее, потомков тех самых бойцов. Предки Муромцевых, Алешиных и Добрыниных снискали славу еще в дружине князя Святослава и были лучшими воинами. Муромец, Алеша и Добрыня, — основатели первых семей. Поэтому первенцев называли в их честь.

— А кто еще ведет родословную от времен Святослава? — поинтересовался я.

— В той дружине были потомки Финиста. И Марии Моревой, — начала перечислять Калинина.

— Сергей Волков, — добавил Виктор. — И Василиса Чернова.

— Вместе с убитыми семеро.

— Я, — послышалось от дверей.

Мы обернулись. В дверном проеме стоял новый дружинник.

— Тот с мечом тоже? — уточнил я.

— Тоже, — с неохотой подтвердил Иван. — Наши семьи лишили титулов и привилегий после Гражданской войны.

— Выходит, мне повезло заполучить в дружину сразу трех легендарных бойцов? — удивленно переспросил я.

Иван кивнул:

— Вам повезло, князь. А по поводу хранителей…

Разговор прервала мелодия звонка. И я достал из кармана телефон.

На экране высвечивался номер Калинина.

— У аппарата! — бодро отрапортовал я.

— Уже заполучил в свою команду легендарного бойца? — сухо уточнил Алексей Викторович.

— Да.

— Значит, ты не совсем дурной. Парень маленько со странностями…

— Это я уже понял, — оборвал я начальника охранки. — У вас что-то важное?

— Хранитель прислал мне письмо.

— Чего? — не понял я.

— Письмо. Такое, в конверте. Написанное от руки. Сейчас.

Телефон пискнул, оповещая о пришедшем сообщении.

— Секунду.

Я свернул звонок и зашел в мессенджер. В чат пришло фото. Я открыл его, удивленно присвистнул.

Почерк был неразборчивым, и слова разбирались с трудом:

«Смертные!

Вы не поймали меня за сотни лет и никогда не поймаете. Вы никогда не видели меня, потому что я невидим, как газ, который окружает вашу землю. Я не человек, а дух. Демон из самой Преисподней. Я то, что вы и ваши глупые жандармы, называете Дровосек.

Когда я сочту нужным, то вернусь и потребую других жертв. Я один знаю, кем они будут. Я не оставлю никаких подсказок, кроме следов от моего топора, и снятого скальпа.

Если вы хотите, можете сказать жандармам быть осторожным, чтобы не раздражать меня. Конечно, я разумный дух. Я не обижаюсь на то, как они проводили свои расследования в прошлом. На самом деле, они были настолько глупы, что не только развлекали меня. Пусть они не попытаются узнать, кто я.

Несомненно, вы думаете обо мне как о самом ужасном убийце, которым я являюсь, но я мог бы быть намного хуже, если бы захотел. Если бы я хотел, я мог бы посещать ваш город каждую ночь. По желанию я мог убить тысячи ваших лучших граждан (и самых худших), потому что я в близких отношениях с Ангелом Смерти.

Надеюсь, что ты опубликуешь это. Я был и буду худшим духом, который когда-либо существовал или на самом деле, или в сфере воображения.

Дровосек».

— Прислал в жандармерию? — уточнил я.

— Нет, он разослал это во все новостные паблики, — сухо ответил Калинин. — Теперь охранка шерстит все издания, чтобы никто не выложил подобное в сеть. Иначе начнется паника.

— А вам это прислал доброжелатель? — осторожно уточнил я.

— Будем считать, что так. Думай, Карамазов. Времени все меньше. Докажи, что ты неслучайно занял пост Инквизитора.

Калинин отключился. Я же задумчиво уставился на фото.

— Что там?

Я не успел сказать ни слова, как Калинина нагло выхватила телефон из моих рук. И уставилась на снимок. А через секунду, глаза девушки округлились, и она забормотала:

— Это… это…

— Что? — не понял я.

Вместо ответа, Калинина достала еще несколько листов. Положила их перед собой, сравнивая:

— Даже почерк сходится, — пробормотала она и протянула мне листы. — Читай.

Я уставился на копии писем, под каждым из которых стояла отметка о годе написания и землях, где оно было обнаружено. Почерк и правда совпадал.

— Но это же… Невозможно. Человек не сможет прожить столько лет, — потрясенно пробормотал я, переводя взгляд с одной бумаги на другую.

— Все возможно — послышался голос второго Ивана.

Парень вошел в комнату, бряцнув мечом привалился к косяку. В руке гостя был бутерброд с шапкой из ломтей колбасы и сыра.

— Это как понимать? — удивленно уточнил я.

— Значит, они умерли, прошли Преисподнюю и воскресли… не совсем людьми, — пояснил Иван, пережевывая еду. — Так что это не подражатели. А те самые люди, что жили много веков назад.

— Бред какой-то, — буркнула Калинина.

— Вы в чем-то правы, — чуточку обиженно протянул парень. — Сыр и впрямь какой-то ненастоящий. Я дам адрес лавки, где продают хороший. Там затаривался еще мой отец и…

— Катерина не о продуктах говорит, — перебил я Иванушку. — Речь о воскресших. Это ведь полнейшая чушь. Никто не возвращается на землю из-за Последней черты.