Карандаш. История создания и другие подробности

Иллюстрация была воспроизведена в увеличенном виде в другой книге, опубликованной в 1648 году[66]. Эта книга являлась продолжением энциклопедического труда «Музей металлов» Улисса Альдрованди — естествоиспытателя XVI века, работа которого представляла собой «более полное, но менее критическое собрание, нежели труды Геснера»[67]. Альдрованди, который также писал на латыни, называл основной ингредиент карандаша несколько иначе, чем Геснер, — lapis plumbarius[68], то есть не «английской сурьмой», а «свинцовым камнем», но включение в книгу изображения карандаша указывает на то, что он все еще считался замечательным изобретением, а названия нового пишущего вещества в середине XVII столетия еще сильно варьировались.

Первые упоминания о современном карандаше относятся ко времени, когда он уже существовал, но неизвестно насколько давно. И хотя отсутствие свидетельств не является доказательством отсутствия предмета, вывод напрашивается по результатам изучения ряда книг. К примеру, в 1540 году в свет вышла книга итальянского учителя чистописания Джовамбаттисты Палатино, содержащая описания и иллюстрации, по его собственному выражению, «всех инструментов, которые должен иметь хороший переписчик»[69]. Там упоминаются циркуль и стилос для линовки, которую нужно произвести, прежде чем писать пером и чернилами, но нет ни намека на то, что автор хотя бы слышал о графите (как бы он ни назывался) или карандаше из этого материала. Таким образом, можно с некоторой долей уверенности предположить, что в 1540 году графитовый карандаш и сам минерал были еще не известны, по крайней мере в Италии.

^{Иллюстрация 1540 года, на которой представлены «все инструменты, которые должен иметь хороший переписчик»: графитовый карандаш отсутствует}

Время и место появления первых графитовых карандашей осталось незадокументированным, что характерно и для других вех технологического прогресса. Существуют не подкрепленные документами догадки о том, что графит, о котором писал Геснер, был обнаружен не ранее 1500[70] и не позднее 1565 года (года выхода его книги)[71]. Согласно немногочисленным свидетельствам, открытие нового материала для изготовления карандашей — «английской сурьмы» или «нового самородного минерала» — произошло приблизительно в начале 1560-х годов в графстве Камберленд. Однако в конце XVIII века Джон Бекман писал в книге «История изобретений и открытий», что «ему неизвестно, когда были открыты карьеры в графстве Камберленд, в которых, как известно, добывается лучший графит»[72]. Он называет графит латинским словом plumbago, что означает «похожий на свинец», и это только одно из наименований необычного материала, который, как отмечал Бекман, «из-за цвета называли также черным свинцом, черным камнем или черной охрой».

Логично, что материал, чья ценность состояла в том, что он мог заменить другие вещества, получил столько разных имен, прежде чем немецкий геолог Аараам Вернер предложил аккуратное с научной точки зрения и функционально оправданное название «графит», от греческого слова graphein, что означает «писать»[73]. Это произошло только через десять лет после того, как Карл Шееле в 1779 году окончательно установил химические свойства графита[74]. Его первые наименования (некоторые из них упоминаются в книге Бекмана) варьируются от совершенно необъяснимых до вполне очевидных. Традиционное местное название, которое в XVI веке дали новому материалу, обнаруженному среди холмов графства Камберленд, — вад[75]; на местном диалекте английского языка этим словом стали также называть графитовый карандаш, и такое название в районах, прилегающих к графитовым карьерам, сохранялось вплоть до начала XX века. До 1667 года вад также называли nigrica fabrilis (дословно с латыни — черный, принадлежащий мастеровым, художникам) за «использование для разметки»[76], так как до этого времени у него все еще не было общепризнанного латинского названия. В «Философских трудах», выпущенных в мае 1698 года, под заголовком «Некоторые наблюдения, касающиеся вещества, обычно именуемого черным свинцом» упоминаются некоторые из названий, и это доказывает, что сто с лишним лет спустя открытия графита все еще сохранялись сомнения относительно его природы: