Карандаш плотника

А ты веришь, что и на других планетах есть живые существа? – спросил вдруг Эрбаль Марию да Виситасау.

Не знаю, ответила она с усмешкой. Я не здешняя. У меня и документов-то нету.

Монахиня и доктор Да Барка, рассказывал Эрбаль, часто рассуждали о небесах. Но не о тех небесах, где обитают святые, а о тех, где звезды. После ужина, когда больные лежали на свежем воздухе, эти двое, словно наперегонки, отыскивали знакомые звезды. Надо думать, минуло много лет с тех пор, как одного мудреца сожгли за то, что он сказал, будто на других планетах есть жизнь. В прежние времена таких шуток не любили, а с шутниками не церемонились. Эти двое действительно верили, что там, наверху, есть жизнь. Тут у них споров не возникало. И оба полагали, что это будет очень даже важно для нашего мира. А по-моему, так наоборот. Только больше народу, между которым придется делить добро. Эти двое были вроде бы и ученые, но словно чокнутые какие. Хотя мне очень нравилось слушать их разговоры. По правде сказать, чем дольше смотришь на небо, тем больше и больше звезд там находишь. Якобы есть и такие, которые мы видим, а их уже нет, они давно перестали существовать. Потому что свет идет до нас так долго, что, пока доходит, звезды успевают погаснуть. Во черт! Это надо же! Видим то, чего уже давно нет! Кто знает, может, это и взаправду так!

А что было дальше? – с нетерпением спросила Мария да Виситасау.

Дальше? А дальше раскрылись-таки его делишки и закончилась наша с ним жизнь в санатории. Для меня такой поворот был хуже некуда. Тамошний климат мне явно на пользу шел, да и жизнь там была вполне сносной. Я был охранником, но при этом охранять никого не приходилось. Никто и так не собирался убегать. Зачем? Вся Испания – тюрьма. Вот в чем дело. Гитлер завоевал Европу и выигрывал одно сражение за другим. Красным больше некуда было податься. Кто тут побежит? Только сумасшедший. Такой, как доктор Да Барка.

Мы прожили в санатории чуть больше года. И вот однажды явился инспектор Ариас в сопровождении полицейских. Вид у них был очень даже строгий. Они сказали мне: Тащите сюда этого доктора за уши. Я, конечно, понял, о ком речь. Но прикинулся дурачком: Какого доктора? Капрал, быстро доставьте сюда доктора Да Барку.

А тот только что закончил осмотр больных в большой палате. И обсуждал результаты с монахинями – сестрами милосердия, среди которых находилась и мать Исарне.

Доктор Да Барка, следуйте за мной. Вас ждут.

Белая свита тотчас притихла, монахини переглянулись.

Кто ждет? – спросил он, изображая тревогу. Угольщики?

Нет, ответил я. Лесорубы.

Первый раз в жизни я невольно пошутил. И доктор вроде бы даже был мне за это благодарен. Он впервые обратился ко мне так, как ко всем прочим, без всегдашней своей брезгливости. Только вот мать Исарне глянула на меня испуганно.

Привет, Чачо, сказал инспектор, когда доктор предстал перед ним. Как там удар левой?

Доктор не смутился и шутку подхватил, ответил в том же духе:

В нынешнем сезоне я не играю.

Инспектор вынул изо рта только до половины докуренную сигарету, швырнул на пол и медленно раздавил ногой, словно это был отвалившийся хвост ящерицы.

Вот мы в комиссариате и посмотрим. У нас там отличные травматологи.

Он схватил доктора Да Барку за плечо. Но силу применять не пришлось. Доктор послушно двинулся к машине.

Вам не кажется, что кто-то должен и мне объяснить, что тут происходит, сказала мать Исарне, обращаясь к инспектору.

Это главарь, матушка. Дирижер оркестра.

Этот человек мой! – воскликнула она, сверкнув очами. Он принадлежит санаторию. Отбывает здесь заключение.

Вы распоряжайтесь в своих владениях, матушка, сухо и даже не остановившись бросил ей через плечо инспектор Ариас. А вот преисподняя – наше хозяйство.

И мы услышали брошенные вполголоса слова одного из полицейских, которые сопровождали инспектора:

Ай да монашка! С характером!

Покруче, чем у папы римского, раздраженно бросил инспектор. Давай, трогай наконец!

Никогда прежде я не видел, чтобы монахиня плакала, рассказывал Эрбаль Марии да Виситасау. Очень странно ты себя при этом чувствуешь. Словно плачет скульптура Пресвятой Девы, вырезанная из ореха.

Успокойтесь, матушка! Доктор Да Барка всегда сумеет выйти сухим из воды.

По правде говоря, утешитель из меня никудышный. И она послала меня к черту. Во второй раз.