Карантин

И тут в глазах болезненно потемнело. Вокруг началось какое-то неприятное движение. Пальцы на плече вдруг судорожно сжались, так, что хрустнули кости, и Гильза невольно зашипел от боли. После чего хватка ослабла, и громила в черном безвольно повалился вперед. Только после этого Гильза услышал пару хлестких хлопков — и обернулся: второй охранник сползал по перилам галереи, ослабевшими пальцами пытаясь дотянуться до торчащей из-под пиджака кобуры. Замер — и повалился спиной на паркет. По белой ткани рубашки от маленьких рваных кругляшков быстро разбегались кровавые протуберанцы.

На миг тело сковал какой-то паралич: Гильза увидел ЕГО. Убийца стоял спокойно, не пытаясь бежать или скрываться. В прохладном полумраке, на фоне светлого окна, был виден лишь длинный худой силуэт. В руке неизвестного был пистолет — не слишком внушительного вида, однако же, с длинным глушителем. Он целился в Слизня — прямо в голову.

Тот не успел издать ни звука — только лишь сжался, жалобно пискнул…

Единственный, четкий хлопок.

Тело дернулось, из аккуратного отверстия в голове в голове затихающими толчками брызнула бурая жижа. Еще пара секунд — и Слизень затих. Прямо, как и сидел — в кресле, лишь из обмякшей руки вывалился и покатился, разбрызгивая коньяк, шаровидный бокал.

В парализующем оцепенении, будто во сне, Гильза пялился на киллера. Первой, довольно безумной мыслью было — сигануть через перила галереи. Выжить при падении с высоты третьего этажа — больше шансов, чем, оставаясь безоружным наедине с хладнокровным убийцей.

Но тут произошло еще кое-что, не менее неожиданное, чем само убийство. Бросив короткий взгляд на Гильзу, киллер выпрямился, приняв более расслабленную позу.

И с тихим, напоминающим выстрел, хлопком, исчез.

Зависнув на миг в воздухе, на ковер глухо упал пистолет.

9

Обалдевший курьер медленно приходил в себя.

«Переместился», — тупо глядя на одиноко лежащий пистолет, подумал он.

Хотя незачем твердить себе очевидные вещи. И без того было ясно, что вот оно: был киллер — и нет киллера. Значит, попросту телепортировался с места убийства.

С другой стороны, это совершенно новая вводная: наемный убийца, способный, таким вот образом, легко ускользать с места преступления. Никогда не доводилось слышать о подобном. Возможно, и регистраторы заинтересуются таким явлением. Притом неизвестно — человек это или иномирянин. И тот, и другой вариант имеют свои особенные нюансы…

Тело вдруг покрылось испариной. Пришло осознание крайне неприятного положения: он остался один, в чужом доме, в окружении трех трупов, один из которых принадлежит хозяину — богатому и влиятельному иномирянину. Если сюда заглянут оставшиеся в живых охранники — дело, считай, швах!

Гильзе вдруг почудилось странное движение. Нет, не почудилось! Двигался труп хозяина. Именно так — двигался труп, поскольку признаков жизни Слизень не подавал, а создавалось впечатление, словно кто-то мелко подергивает мертвое тело.

Изнутри.

Гильза судорожно сглотнул, и, преодолевая страх, осторожно приблизился. Пригнулся, потянувшись к пистолету…

Дальше произошло нечто мерзкое, от чего его едва не вывернуло наизнанку: «труп» начал раздуваться, словно резиновая игрушка, с треском разрывая маскарадный костюм «дворецкого». На свет показалось раздувшееся брюхо, в глубине которого явно происходило какое-то движение. Плоть вдруг треснула в районе вылезшего наружу пупка, и по залу распространилось удушающее зловоние. Из раскрывшегося «лилией» брюха наружу полезло нечто большое, бесформенное, блестящее, и невероятно отвратительное.

У Гильзы потемнело в глазах. Ему почудился низкий утробный смех. Затем знакомый хлопок — и «монстр из брюха» исчез, оставив лишь след пузырящейся слизи.

— С ума сойти… — пробормотал курьер.

Выходит, пройдоха Слизень обманул смерть и, все-таки, сбежал с Земли, оставив незадачливого гостя на месте собственного убийства. Оставалось лишь тупо разглядывать сброшенную хозяином личину — безвольно опавшую оболочку с простреленной бутафорской головой.

Как ни странно, во всем происшедшем, больше всего Гильзу поразило то, что Слизень действительности оказался натуральным, гигантским слизнем.

— И этот эвакуировался… — отрешенно подытожил Гильза.

Самое время было эвакуироваться самому.

Послышался чей-то приглушенный голос: вывалившийся из уха одного из убитых охранников вкладыш-наушник требовал выйти на связь.

Нужно выбираться отсюда, и как можно, быстрее.

Гильза поднял пистолет.

Наверное, это был самый идиотский поступок в его жизни. В той короткой жизни, что прошла с момента попадания в голову чертовой пули.

Оружие удобно лежало в руке, и как показалось — привычно. Неудивительно: в «той», предшествующей пуле, жизни приходилось иметь дело с оружием. Главное — не питать иллюзий и не смешивать совершенно разные жизни сурового и циничного спецназовца и легкомысленного курьера. Тем более, что первую как раз и оборвала злосчастная пуля…