Карантин

Огненная стена почти дошла до границы зоны. В момент, когда она накрыла поселок Светлый, превратив строения, деревья, технику и людей все в те же бесформенные полупрозрачные комки различных размеров, у наблюдавших за аномальным катаклизмом квестеров невольно вырвался испуганный вздох. Бернштейн засек боковым зрением, что некоторые даже сделали полшага назад.

Что ж, координатору и самому было страшновато. А вдруг эта огненная стена не замрет на границе полыхающим бубликом? Вдруг она двинется дальше, как этого опасался Юрьев? Перспектива превратиться в перламутровое желе, а затем сгинуть в разломе категорически не устраивала Владимира, но в то же время он отлично понимал, что бежать некуда. Оставалось ждать и надеяться. На что? Например, что аномальный огонь не дойдет до Московки, или дойдет, но не дотянется до шестнадцатого этажа, а разливающийся следом разлом остановится у самого подъезда базы. Или на то, что все произойдет быстро и не будет очень уж больно.

Каждый надеялся на свое, в меру испорченности оптимизмом. Те, кто попятился, похоже, были из категории людей, для которых стакан наполовину пуст. Ничего хорошего они не ждали. Что ж, их можно понять. Владимир смотрел на жизнь иначе, но все равно их понимал. Равно, как понимал и оптимистов, которые ничуть не беспокоились и вовсю щелкали затворами штатных квестерских фотоаппаратов.

Сам координатор выбрал промежуточную позицию. И кстати, как только он ее выбрал, ему сразу же полегчало, мысли потекли плавно, а панические фантазии испарились. Пожалуй, аномалии не светило пересечь границу зоны. Даже не «пожалуй», а стопроцентно. Владимир не знал, как объяснить эту уверенность, но в своей правоте не сомневался. Ему снова будто бы кто-то нашептывал об этом.

Так и вышло. Огненная стена замерла точно на границе, дождалась, когда до этих же мест разольется клякса разлома, и исчезла, будто бы провалившись в разлом, как все остальное, что было в зоне. В результате на месте зоны 55 остался лишь гигантский разлом, уникальный не только своей площадью, но и тем, что не имел привычных колеблющихся очертаний. У него не было мелкой бахромы вечно бегущих куда-то «ложноножек», край разлома словно прорисовали циркулем. А еще над ним невысоко в небе, всего в сотне метров от поверхности кляксы, переливалось самое настоящее цветное полярное сияние. Такое вот пугающее, но одновременно красивое зрелище – сияние над бездной. Коронованная пустота.

– Счетчики на границе молчат, – вдруг ожил кто-то из наблюдателей технической группы в ЦИК. – Радиационный фон в норме.

Его рапорт стал толчком к началу привычной работы – фиксации новых параметров аномалии. В голосах квестеров и специалистов были слышны радостные нотки. Бернштейн явно угадал, когда решил, что некоторые коллеги опасаются, что аномалия расширится и поглотит базу. Но теперь все переживания остались в прошлом и вновь началась привычная работа, даже отчасти рутина. Действительно, было чему порадоваться, пусть и сочетание «радоваться рутине» звучит необычно.

– Сильное электромагнитное возмущение на границе, – доложила наблюдатель Катерина Смирнова. – Но в ста метрах от зоны уже все в порядке. Приборы работают штатно.

– Спутниковая картинка запаздывает, – сообщил Зондуев.

– Отмечается снижение температуры воздуха. На отметке пятьдесят – на восемь градусов. Вплотную к границе – на двенадцать.

– Спутниковая картинка стабилизировалась, идет в режиме реального времени. Сияние затухает.

– Температура растет.

– Отмечается редукция разлома! Около метра в секунду.

– Смотрите! – крикнул уже кто-то из квестеров, заглушая голоса наблюдателей из ЦИК. – Сжимается! Снова землю видно!

– Ну, землей это я не назвал бы… – возразил ему другой квестер.

– Мармеладное королевство какое-то… – добавил третий.

– Скорость ретроградного движения разлома стабилизировалась, – в голосе наблюдателя Зондуева послышались позитивные нотки. – Девяносто два сантиметра в секунду. На оставленной территории наблюдается аномальная активность.

– Скорее аномальная пассивность, – проронил еще один из квестеров на НП.

– Если не принимать во внимание, что все эти желейные комки колышутся, – заметил другой.

– Дышат, что ли?

– Будем надеяться. Многие ведь были людьми.

– Думаешь, они еще живы?

– Они ведь сгорели.

– Кто сгорел? Ты видел дым? Это не огонь был.

– А что было?

– А хрен его знает.

– Метаморфоза.

– Сам придумал?

– А что, плохой термин?

– То есть это все коконы, по-твоему? И какие бабочки из них вылупятся?

– Не знаю. Но, скорее всего, не похожие на гусениц.

– То есть люди, которые попали в эту «метаморфозу», превратятся во что-то аномальное? Получается, мы их все-таки потеряли? И теперь не так уж важно, дышат они до сих пор или нет?

– Будем надеяться на лучшее.

– Не надеяться надо, а вытягивать, кого можно вытянуть. Где координатор? Володя, разреши в зону!

– Спокойно, – Бернштейн с неодобрением покосился на ретивого квестера. – Первыми пойдут разведчики.

– Мы тоже готовы.

– Не вижу на тебе скафандра, – отмахнулся координатор и кивком указал на границу зоны…

* * *