Карантино представляет. Отборное вирусное чтиво

«Сначала мне хотелось, Марк, чтобы ты знал, что заразил тебя именно я. Но потом решил, что мне достаточно просто твоей смерти. Ты поселил страх во мне, я постарался оставить росток этого чувства в тебе. Оно очень холодное и очаровательное в своем ужасе. Я живу в нем уже много лет, тебе повезло больше. Читал бы ты побольше книг, ты бы знал, что не стоит облизывать пальцы при чтении, не смеялся бы, зная, что смех искажает твое лицо, вселяет в твое нутро демона.

Как тебя заботит чувство твоей защищенности и важности, но меня порядком злит пренебрежительное чувство к другим. Ты уже и не помнишь, как из-за тебя я оказался в инвалидном кресле и моя жизнь превратилась в тюрьму. Решетками мне служит сочувствующий взгляд матери, а кандалами – безразличие к жизни. Я умер там, на дороге, где ты меня бросил, но сейчас я наслаждаюсь твоей смертью, знай.

Марк, я отравил страницы книги. Вирус на бумаге живет пять дней, а ты любопытный, пролистал хоть пару страниц за эти дни. Мне важно, чтобы ты знал, что ты умрешь. Чтобы ты думал об этом. Никто и не будет искать твоего убийцу в условиях, когда умирает такое количество людей. Я просто буду наслаждаться этой мыслью. Ты умрешь. И это моя заслуга. Твой страх принадлежит мне».

Любовь на ниточке

Марина Анохина / Menada

Острее всего понимаешь ценность чего-либо, когда лишаешься этого. Так случилось и со мной. Я потерял возможность встречаться с друзьями, ходить на работу и даже в ближайший сквер. До последнего, как и все, наверное, я верил, что болезнь обойдет меня стороной. Нет, я ответственный человек, принимал все меры предосторожности и умудрился подхватить ковид от друга в магазине. По крайней мере, так сказали врачи. Теперь я covid-положительный.

Сначала подтвердился первый тест, затем и следующий. Симптомы у меня были как при самой легкой простуде, разве что температура доставляла некоторые неудобства. Однако карантин был необходим и мне разрешили провести его дома. Для того, чтобы все в доме знали, где живет зараженный, мою дверь опечатали, успокоив, что все необходимое будут приносить специально подготовленные люди.

То, что началось после этого, можно было прочитать в нашем домовом чате. Моя дверь стала причиной массовой истерии, вплоть до поливания входа в опечатанное жилище святой водой.

Жители требовали обработать подъезд, устроить массовую проверку всех в доме, какой-то умник вообще обвинил меня в том, что вынужден теперь переехать. Если честно, я был в шоке и понимал, что уныние наступает на пятки. Становилось немного легче только от прогулок по балкону, где я подолгу сидел и пялился на людей, то и дело снующих по улице.

Мне кажется, что каждый человек, вынужденный проходить около моей двери, сыпал на голову ее владельца тысячу проклятий. Это тяготило меня вкупе с одиночеством. А еще мне отказывались привозить сигареты. Лучшее время бросить курить? Нет. Лучше время поехать крышей.

День на третий, когда я вышел на балкон, увидел как о стекло бьется небольшой бумажный сверток на толстой нитке. Срезав его, я аккуратно развернул бумагу, ожидая увидеть там все что угодно, кроме этого. На бумаге был детский рисунок деревьев с птицами галочками и конфета баунти. Мне показалось, что это была самая вкусная конфета в моей жизни. Я тут же написал сообщение в чат:

«Татьяна Васильевна, передайте дочери спасибо. Конфета была очень вкусная».

К сообщению я прикрепил рисунок, который теперь украшал мой холодильник.

На следующий день история со свертком повторилась, как и через день. Моя жизнь наполнилась смыслом и радостным ожиданием. Каждый раз, проходя мимо холодильника, я улыбался.

Три дня спустя, когда приехала доставка еды и бумажные печати с моей двери ненадолго сняли, мне передали сложенный вдвое лист, наполненный словами поддержки. Мне желали скорейшего выздоровления и просили не обращать внимания на то, что говорят глупые люди. Я сидел на кухне и плакал, читая это письмо, наполненное чистым и искренним сочувствием.

Я продолжал скидывать фотографии своего холодильника в чат, а также благодарил анонима, оставившего в моей двери письмо. Казалось, что люди вокруг стали намного добрее. Нередко мне махали, когда я сидел на балконе. И вот так, сидя в своей квартире, запертый и лишенный всех старых контактов с окружающим миром, я обрел второе дыхание. Никогда раньше мне не приходилось чувствовать людей так близко к сердцу.

Иногда ко мне приезжали врачи, проверить самочувствие, но симптомы становились даже менее болезненными. Я думал, что шел на поправку.

Все изменилось, когда одним утром меня разбудило удушье. Сквозь хрипы прорывался отвратительный кашель, раздирающий и без того больное горло. Тело била дрожь не то от страха, не то от подскочившей температуры.