Караоке а-ля русс

– Здесь ты прав! В данный момент они со мной не согласны, и не готовы это принять. Но кто знает, что будет потом, когда я отпущу эту скобку. Если пользоваться твоей же риторикой, будет два варианта исхода. Один из них просто пустота, ничего. Ну тогда и переживать не о чем. Во втором варианте мы все окажемся где-то в другом измерении. В райские кущи мы, конечно, не угодим, да я и не хотел бы. Вечность общаться с праведниками, богословами и старыми девами это не по мне. В аду гораздо веселее. Тем более мы снова будем вместе. А твоя игра…она ничем не лучше. Ты хотел устроить нам ад здесь, на земле. Если бы мы с молчаливого согласия позволили вынести мозги одному из нас, разве бы мы не остались в аду до конца своих дней. Только этот ад каждый носил бы в себе. Лично мне хватило одного потерянного друга. Так что отправимся вместе, и ты тоже собирай чемоданы. Можешь уже закуривать последнюю сигарету. Будь уверен, она уж точно будет последней.

– Я всё же не понимаю…– На щеках Карлика зарделись красные пятна. – В чём смысл игры, какие правила, условия, наконец? Скажите, что вы хотите?

– О-о! Да неужели? – Бородатое лицо Геракла тенью нависает над тщедушным тельцем в кресле. – Мне показалось, или ты попросил назвать условия? Тебе что не хватило тех условий, которые я назвал? Ба-бах и все условия. Или ты зассал? Ты что не хочешь играть? Но как же так? Ты ведь должен именно сейчас биться в экстазе, получать очередной тройной оргазм. Ты же сам искал смерти! Так вот она. Вуаля. По-лу-чите и рас-пи-шитесь! – Я чувствую, как создаваемая звериным рыком вибрация, проходит сквозь прибитого к креслу Карлика. – Почему ты не радуешься, не закуриваешь свою ё…ную сигарету? Что-то не так? Моя игра чем-то отличается от твоей? Чем, если для тебя результат всё равно будет один?

Геракл вдруг выпрямляется и чешет металлическим штырьком заросшую щёку.

– Я знаю чем! Вот оно различие – Штырёк запала направлен в торец стола – Вот твоя ахиллесова пята, твоё слабое звено.

Взгляды всех присутствующих перемещаются в то место, куда направлен указующий перст. Сжавшийся в комочек Герман похож, на забитого ботаника. Его щёки горят красным, точь-в-точь как у брата, запотевшие очки уже не отбрасывают пафосные блики, а по треугольному лбу стекает тоненькая струйка пота.

– Ну что, я угадал? Тепло? Горячо? Ж-жарко? – пропевает Геракл баритоном Высоцкого. – Твой братик! Вот кто не должен был умереть! Уходя, ты хотел оставить после себя свою проекцию. Всё чего ты добился в этой жизни, должно было перейти вот к этому жалкому существу. Если ты собирался стать святым духом, он должен был оставаться твоим земным воплощением. Ты переписал на него все дела, недвижимость, счета, замки, яхты, машины, возможно даже жену с детьми. Как материалист и скволыга ты даже на небеса не хотел отправляться пустым. И тут что-то пошло не так. Вместо того, чтобы продолжать дело твоей жизни, братец отправляется вместе с тобой, принимать ванны с кипящей смолой. Кто же останется в лавке?

32

Чернобородый растрепанный с проглядывающим из под рубахи застиранным тельником, Геракл поистине прекрасен. Монолог Гамлета, кажется полнейшей туфтой, после этой жаркой речи, и видно невооружённым глазом, что Карлик потёк. Он нервно елозит на кресле, похоже мучительно размышляя, что делать дальше.

– Ну что, вежливый ты мой подпиздыш! – Геракл подносит кулак с гранатой к самому носу Карлика. – Кажется я подобрал к тебе ключик. Я нашёл карту, которая бьёт твоего козыря!

– Хорошо, ваша взяла! – Карлик хватает со стола пачку, долго выуживает из неё сигарету. О чудо, его рука с зажигалкой ходуном ходит. – Я перевожу ему деньги, и вы можете уходить. Гарантирую, что вас не тронут.

– Это кому ему? – Геракл недовольно поджимает губы.

– Вашему другу, как договаривались, тридцать миллионов на счета, которые он указал. Герман, сделай.

Братец, словно получивший от строгого учителя задание на время, усердно щёлкает по клавишам.

– Не-ет, ты теперь со мной договаривайся. Мне таких деньжищ не надо, а он и подавно обойдётся. Не обижайся дружище! – Он тепло улыбается, так и не отошедшему от столбняка, Буратине. – Тебе такие деньжищи ни к чему, да ты их и не заслужил. Как говорится, не жили богато, не хер начинать. Ты переведёшь два миллиона и не на какие-то счета, а мне на карту. Прямо сейчас.

– Да не вопрос! – рапортует воспрявший духом Герман. – Вот только…– на маленьком личике гримаса замешательства. – нужны полные реквизиты вашей карты. Она у вас с собой?

– На х.я? Тебе карта нужна или её номер? – Злобно рычит, почему-то обидевшийся Геракл.

– Вы помните номер?! – в очках Германа можно увидеть два огромных знака вопроса с восклицательными знаками.

– Конечно, я его помню. В отличие от вас, состоятельных подпиздышей, это мой единственный актив, один, на двоих с матерью. Да если меня поднять после пятилетней комы, первое, что я вспомню, будут эти цифры.

– Отлично…диктуйте…

– Девяносто пя-ять…тридцать четы-ыре…