Каратель

Уже три месяца, как мы вернулись в замок. Дел было сделано огромное количество. Мои дружинники стали не просто ополчением, кое-как узнавшим, что такое щиты. Теперь это было четыре сотни обученных, прекрасных бойцов. Я не стал изобретать велосипед, и тренировки полностью копировал из земной армии. С утра — пробежка и зарядка. Потом завтрак. После завтрака занятия со щитами. Строевая подготовка. Метание гранат. Обед. Потом уколы копьями. Фехтование на мечах. В строю и поодиночке. Барон Карильон вначале просто удивлялся. А затем взял книжицу, что-то вроде блокнотика, и стал делать туда заметки. А от моей полосы препятствий Прет вообще пришёл в восторг. Бревно. Забор. Лабиринт. Перекладины. Узнав, зачем я заставляю бойцов отжиматься и подтягиваться, опять восхитился. И стал записывать в блокнотик нормативы. После двух месяцев интенсивных занятий моих дружинников, я шутки ради предложил барону выставить двадцать его людей против двадцати моих вчерашних крестьян, и посмотреть, что получится. Барон согласился, и даже поставил пятьсот рупьев на своих людей, которые по десять и больше лет служили в дружине. Ну и Прет проиграл, естественно, отчего пришёл в ярость. Правда, ярость его была направлена на его бойцов, которые каждый день теперь начинали вместе с моими дружинниками с пробежки и остального тренировочного комплекса.

Но особенно Прета (кто б сомневался) восхитила моя подготовка первой роты, которым я готовил участь не только легионеров, но и диверсантов — разведку, спецназ, элиту элит. Эти парни у меня умирали на полигоне. Бегали марш-броски, зачастую со мной вместе. Занимались «рукопашкой» под моим чутким руководством. Метали ножи и сюрикены, изготовленные Изваром. Учились стрелять из арбалетов. Подкрадываться. Работать в помещении. В эту сотню набирались наиболее сильные, ловкие, выносливые. Но попасть туда стремились все, потому как если рядовому дружиннику я обещал платить триста пятьдесят рупьев в год для начала, то дружинникам из первой сотни — семьсот рупьев. То есть, в два раза больше. А раз в две недели я устраивал соревнования между сотнями. И победители поощрялись — на целых два дня освобождались от занятий и отпускались в отгулы. А так как вблизи от нашего замка уже с десяток сёл отстроилось, то идти парням было куда. Да и деревенские девки и бабы с удовольствием привечали дружинников, которые были при деньгах, да и обладали статусом баронских дружинников.

И вот теперь я решил узаконить за своими парнями право называться дружинниками-гвардейцами. Все они прошли бои со зрожами. Достойно показали себя там. И даже тогда, полные неумехи, ещё вчера державшиеся за соху, а сегодня вставшие в строй — не дрогнули. И это нужно было поощрить. Ну и сделать их более преданными именно мне. И теперь, в солнечный день, на плацу, при стечении огромного количества народа (даже купцы из Лерена приехали, по своим надобностям, но всё же) я красиво вышел из донжона и прошёл на середину плаца.

— Симииирнааа! — заорал Яг. И без того стоящая над плацем тишина стала звенящей. Даже толпа гражданских, стоящая за плацем не смела ни вздохнуть, ни ойкнуть. Яг, чеканя шаг, подошёл ко мне: — Барон Белогор! Дружина на торжественную церемонию построена!

Тут же, как требует устав, передранный мною с устава родной российской армии, Яг сделал несколько шагов и встал за мной.

— Здравствуйте, дружинники!

— Здравжелаем, господин барон! — слитно рявкнули орлы.

— Сегодня не просто торжественный день! Сегодня день великой справедливости! — начал я, — Вы — лучшие бойцы Пустоши, сегодня принесёте присягу мне и своему народу! И получите специальный знак, который отныне будет отличать вас и давать привилегии. В моих городах и сёлах вам обязаны будут оказывать помощь по первому требованию. Вас обязаны будут накормить и дать ночлег. Но вместе с привилегиями вы получите и главную обязанность. Вы уже доказали, что готовы жертвовать жизнью ради блага людей. И ваша решимость с оружием в руках защищать земли от любого врага станет вашей святой обязанностью! Вы поклянётесь не только мне, но и всем людям, которых отныне будете оберегать и защищать!

Я повернулся к Ягу:

— Яг, командир дружины, выйти на середину!

Яг, печатая шаг, протопал и стал лицом к бойцам.

— Принести присягу!

Бывший десятник-наёмник, а сейчас командир баронской дружины, явно волнуясь, срывающимся голосом начал:

— Я, Яг, командир баронской дружины, торжественно клянусь защищать и оберегать интересы барона и людей, находящихся под его властью! Защищать народ Лесании и с честью нести высокое звание дружинника!

Я подошёл к Ягу, и прикрепил на его левой стороне груди знак: солнце с перекрещенными мечами.

— Носи с честью!

— Служу барону и народу! — проревел Яг, и, клянусь, на его глазах сверкнули слёзы. Эх, всё-таки на моей Родине знали, как воздействовать на самосознание солдат!

— Сотник Ирвин! — заорал я.

Ирвин, прямой как струна, протопал на середину плаца. Бывший староста, а сейчас сотник баронской дружины тоже гордился:

— Сотник Ирвин по вашему приказу прибыл!

— Присягу принять!