Каратель

…Как еще вшей не завел до сих пор. Хотя от кого… Влезает в толстые колготки с отрезанными носками, — бля, как хорошо, никто не видит… Бабские джинсы с вышивкой на ляжке — ниче, пойдет, веселая майка с пальмами, прожженый сигаретой свитер, — ага, вот он почему попал под диван; так, че еще там? Эх, че ж вы пуховичка-то не заныкали, товарищи покойники… Натягивая поверх новой одежды старую фуфайку, Ахмет вдруг замечает, какая же она вонючая. …Не, так дело не пойдет. Надо найти себе нору, да малость прибарахлиться… Слова гулко отдаются в стремительно пустеющей голове — Река тащит его все сильнее, и уже непонятно, как он умудрялся не замечать этот властный толчок, тянущийся с самого утра. Загасив начавший разгораться костер, Ахмет выходит из квартиры и спускается вниз. Выйдя из подъезда, он недоуменно замирает — а куда, собственно, я собрался? Но сила Реки мягко, но совершенно явственно толкает его в спину, и Ахмет сворачивает в сторону выезда из Города, хотя если куда и есть смысл прошвырнуться, то уж точно не туда. Выбирая, где снега поменьше, он описывает причудливую кривую, и выходит на дорогу. На остатках асфальта снег держится хуже, идти удобно. Ахмет с удовольствием обживает новую одежку, наблюдая, как приближается выпотрошенное здание проходной. И… входит в занесенное снегом здание, безразлично, словно не о себе, отмечая — грубее лохануться невозможно.

— Командир.

— Чего?

— Как получилось, что мы сначала чистили Тридцатку, а Хасли с Пыштымом только через квартал? Ведь сто процентов, что немало напросачивалось за это время.

Командир достал футляр и добросовестно проделал все полагающиеся манипуляции. Выдув начмокавшийся в процессе раскуривания дым, приоткрыл люк и повернулся к заместителю.

— Иванов, по-лейтенантски мыслишь.

— Почему?

— Как думаешь, почему мы работаем, когда на базе никого нет, кроме этой новой негры?

— А… Разве?

— Не, Иванов, ты меня удивляешь. Ты по сторонам-то смотришь, нет? Ни Сатила, ни Биг Босса Эбрахэмсона, одна эта обезьяна, которая ни в зуб ногой.

— Ну, у Сатила контракт кончился…

— Хоть это знаешь… — хмыкнул Командир. — Иванов, учись не верить в совпадения, а то как-нибудь совпадет, что тебе дадут подержать как раз тот кусок дерьма, который только что где-то спиздили.

— Командир, растолкуйте, пожалста…

— Наш супермегабосс Коэн сблатовал Сатила на этот заказ. Сатил раскрутил Эба. Из тех полутора лепех, которые упали на счет нашей славной конторы, десятинка четко уйдет ему на прибавку к пенсии. Что он там Эбу отпилит — это уже ихнее дело. Причем, через год ты снова будешь делать эту работу, вот посмотришь.

— Блин, сто пятьдесят штук…

— А хули думал. И сам он чист, как стеклышко — мало того, что мы с тобой сами виноваты, едва вонючкам в плен не попали, так его еще и на базе не было, когда нас тут славная US Army выручала.

— И Эб тоже слинял, что если че не так — …

— Конечно. Причем не сам, взял такой, сел в вертолет и уехал, его вызвали, все чин-чинарем.

— Н-да. Если че — у негры капуста летная,[28] а они в шоколаде.

— Еп, до чего ты умный, Иванов. И заметь — если че, то они просто коррупционеры, а ты — военный преступник. Милошевич, бля.

Иванов замолчал, мрачно глядя на приближающуюся деревню, которую он зачистил сегодняшним утром.

На поле с результатами смотреть не пошли. Остановились у перевернутых кузовов, где подчиненные эстонца Томаса приготовили съемочную площадку.

— Иванов, ты, главное, умничать не пытайся. Не повторяй текст слово в слово; он так, чтоб ты не путался.

— Понял. А они в курсе, командир?

— Кто?

— Ну, телевизионщики.

— За че в курсе, я не понял?

— Ну, что снимать будут. Что балет здесь, а не… фактическое.

— Бля, Иванов, че ты какие-то абстракции разводишь.

— Да я думаю, что, если дотошный попадется, как быть? Ну, выспрашивать там начнет, детали всякие?

— Да не ссы, капустин. — рассмеялся Командир. — Мы тут все ориентированы на что? На результат. Не трясись, ниче никто выспрашивать не станет. Помни: прямо сейчас, пока я тебя инструктирую, того тоже инструктируют. Летят они сейчас, и молодой дурак у старого спрашивает — а как то, а как се, а вдруг че-то не то ляпнут. А старый его успокаивает — не ссы, говорит, мы тут все одно дело делаем… Короче, расслабься. Посмотри вон лучше, как чухна работает — художник, епть…

Парни из третьего платуна[29] действительно постарались — картина получилась что надо. Из всех трупов выбрали те, чье лицо застыло в наиболее хищном оскале. Камуфляж, накрученные патронные ленты, старые зашорканые АК в окостенелых пальцах. Не знал бы — сам бы поверил. Главное, деталей не рассмотреть — тела уже наполовину занесены легким сухим снежком.

— Во, кстати, морды им обмети, чтоб видно было.