Каратель

Ахмет снова с удовлетворением отметил, что парнишка не спешит выпускать из рук оружие и не подчиняется на автомате. Значит, чувствует. Прикрыл глаз и протянул ладонь к Сережику. Выдавившись туда, где все такое, как оно есть, Ахмет большой медленной медузой накрыл извивающуюся гроздь переливчатых пятнышек, и откуда-то издалека пришло ощущение грубой деревянной штуки в левой руке. Завернув гроздь в свой туман, Ахмет чуть раздвинул бесформенную кучку искрящихся пятен, которые, утратив принадлежность к кучке, тут же гасли и невесомой пылью уносились вперед, по течению неодолимого медленного ветра из Дома Тенри, вечно дующего сквозь все на свете и не видящего разницы между огромными сверкающими звездами и смрадными червями, жрущими падаль в заваленной норе. Проследив за пылью, Ахмет отрешенно уловил и принял волю этого ветра, и открыл глаз, тут же расширившийся от удивления: Сережик, отвесив губу, с видом крайнего изумления привстал на подстеленной у костра телогрейке.

– Ты это как… А на фига? Слышь, Старый?

– Чево?

– Ну, нож ты мой зачем сломал? И это, как ты так делаешь? Раз, и он как сахарный, только трык, и все? Даже это, слышь, не как сахарный, а как… Ну это, когда грязь, земля там, по луже пройдешь – насохнет, ну, только отковырнешь такую плоскую, а она крошится…

Ахмет, обнаружив в руках обломки ножа, перекинул их вниз, и они дребезжаще раскатились по бетону.

– Забудь. Это гадание такое, – сказал Ахмет, ухмыляясь: почти правда выглядела абсолютно нормальной шуткой. – Быть тебе Базарным или нет.

– И че значит, что он сломался? – не ожидая ничего хорошего, поинтересовался парнишка.

– Что быть, – отставляя шуточки, серьезно сказал Ахмет. – Ты хочешь этого?

– Да!

– Смотри. У меня здесь Дома не будет. Да и нигде не будет, ты один, сам останешься. Послушай сам себя, ты сейчас жизнь решаешь. Хочешь ты Дом, на полную, до кости? Сдохнуть готов?

– Да! – снова вырвалось у Сережика, и было видно, что эти слова вытолкнуты из горла не мыслями, не хотелками, а всем его существом. – Только это… Старый, ты реально?

– Реально или нет, тебе решать.

Сережик замолк и задумался, серьезно глядя в прогорающие угли. Ахмет достал из костра уголек и прикурил душистую настоящую сигарету, поудобнее подбив под локоть связку анораков. От остатков костра приятно несло мягким, необжигаюшим жаром, и редкое пощелкивание углей превращало мертвое бетонное безмолвие в мягкую безопасную тишину. Ахмет полулежал, ничего не ожидая и ни о чем не тревожась, наблюдая, как тлеющий в брюхе уголек медленно краснеет и так же неуловимо подергивается пеплом, в такт дням и ночам, когда все лежащее на теплом пузе Земли поднимается и опускается от ее дыхания. Через несколько месяцев Сережик, видимо, что-то надумавший, встал и подбросил в костер большой кусок дверной коробки. Сел, наморщил брови, втянул и выхаркнул сопли, глянул исподлобья.

– Старый, слышь. У меня… Это. Там, на базаре… Притырено немного пятеры.

Ахмет не ответил, слушая, как отдаются в одном из коридоров сознания эти слова… Если это не Знак, то я тогда не знаю, что тогда Знак… Ишь ты, какова шельма-то, а… И молчит, не треплется. Не, точно Хозяин вырастет…

– Тебе сколь пасок-то, Хозяин?

– Чо?

– Годов сколько.

– А? Щас… Погодь… Это если…

– Салабон, знаешь, что перво-наперво отличает нормального Хозяина от долбоеба?

– Я месяц не знаю… а так должно быть шестнадцать… Чо? Погоди, Старый, я че-то прослушал.

– Чем, говорю, нормальный Хозяин от мудака отличается, знаешь?

– Ну… Может каждому башку оторвать?

– Во баран! – обидно рассмеялся Ахмет. – Нормального Хозяина при счете наебать нельзя. И не при счете тоже. Понял, Сергей Базарный, Великий и Могучий? Хозяин умеет считать. От этого он все знает, прежде всего от счета. Гнилость человечья цифрой обозначается, не буквой. Ему говорят – вот типа сегодня полтубы тушняка продали. Тридцать, предположим, две банки по шесть пятерок, да по семере на трех банках скинули, типа мятые, а расчелся покупатель полиэтиленом, полрулона на ширине два метра, да остаток семерой с белым капсюлем выкатил, которая рожок за двадцать идет. И говорят – вот, по пятере это шесть рожков, и рожок без пяти выходит. Где наебали?

– У-у, это надо…

– «Это на-а-адо…» – передразнил Ахмет. – Это надо тут же сложить и притом понять, сколько покупатель твоему человеку за мудеж выкатил. И тут же спросить, тыкать надо, пока кучка свежая. «Э, а у тебя сегодня празничек, брат? Слыхал я, на десяток семеры приподнялся?» Когда каждый будет твердо уверен, что с него будет спрос за каждый косяк и что косяки Хозяин видит, то тогда у тебя скрысят не все. Немножко и тебе останется.

– И че, все воруют?