Каратель

– Ну, Зигги, тут ты перегнул. Ты же знаешь – сердце.

– Ладно, извини, старина. Я забыл. Знаешь, как пошла эта полоса неприятностей, я удивляюсь, как еще умудряюсь помнить свое имя… Ну? Так кто?

– Сначала скажи, вы уже связывались с АНБ? Лучший выход – расшифровать[75] Папу, он же бывший морпех, умеет работать с персоналом. Ему и карты в руки.

– Ого, Эб, ты знал, кто такой Райерсон?

– Конечно, – фыркнул Эб. – Парень мрачно зыркает, когда кому-нибудь случается помянуть всуе дядю Сэма, обходит оба заведения по три раза за вечер, и разить джином от него начинает только после третьего круга – трудно не догадаться, верно? Я даже знаю, кто сидел в моем курятнике от РУМО. – Эб удовлетворенно хохотнул. – И ставлю свое выходное пособие против твоей недокуренной сигары, что военные парни из Yekaterinbourgh сделали круглые глаза и послали вас подальше. Верно?

– Все так, Эб.

– Согласись, Зигги, я был хорошим проект-менеджером. – Эбрахамсон игриво осклабился в веб-камеру.

– Ну так посоветуй правильного человека на это чертово место, Эб. Хватит уже выкаблучиваться.

– Зигги, если бы позвонил другой, я бы развел руками, но тебе скажу: не прогадаешь, если сунешь Директору вот этих двоих, набирай. Со-а-ссеп, два «эс» посередке; набрал? Ага. И еще. Таст, Ар Джи Таст, из Pipeline Watch. Но он не федеральный служащий, Зигги.

– Ага… О! А ведь эта Соассеп, представляешь, Эб? На нее лежит представление от покойной Мэрфи, Мэрфи хотела ее взять заместителем… Смотри-ка, выходит, разбиралась в персонале…

– Просто у них был роман, Зигги. Впрочем, это уже не важно, правда? Утверждай Соассеп и не забивай голову ерундой. Эта сучка себя покажет. Я как-то наблюдал, как она справилась в баре с толпой пьяных парней из Динкорпа, так-то, Зигги. Сразу, знаешь, вспомнились пуэрториканские оторвы из Саут Бронкс, я там рос неподалеку, на сто восемьдесят девятой Вест. С во-о-от такими сиськами, да, Зигги… Но суки, доложу я, были еще те, в сумочке не нож, так пистолет…

– Ладно, спасибо, дружище. Черт, как я тебе завидую! Вечером ты уже будешь в Европе…

– Я лечу в Штаты, Зигги.

– Тогда счастливо тебе долететь…

– Че, здесь?

– Здесь. Серега, смотри и запоминай. Будешь потом на кого охотиться – пригодится.

Старый влез на торчащий из земли валун и снова оглядел дорогу.

– Все начинается с остановки колонны. Поэтому – минируем. Первый борт должен встать там, где ты наметил: твои люди не должны бегать, они должны стрелять, с первой секунды до последней. Значит, первая закладка – вот здесь. Расстояние от поворота какое должно быть?

– Какое?

– Э, это ты мне скажи. Зачем стопорить колонну именно перед поворотом, понимаешь?

– Чтоб из пулемета вдоль дороги херачить?

– Точно. Смотри, головная взорвалась, колонна встала, наши начали ее мочить с той стороны дороги – что на остальных делают?

– Спрыгивают. Тоже шмалять начинают.

– Где падают?

– Ну… Вот, сюда вот. Так и кювет, и машины прикрывают. Да, точно. Они спрыгнули, очухались и только начинают по нам стрелять, а вдоль дороги их наш пулемет – ху-у-як! В бочину!

– Точно. Страте-е-е-ег, – насмешливо протянул Старый. – Значит, какое расстояние от поворота, за которым сидит твой пулеметчик, до закладки?

– Так… – хищно прищурился Серега. – Сто – маловато… Сто пятьдесят. Да.

– Хуй на. Два броска гранаты, не больше. И то, это только для того, чтоб те пулеметчика гранатами не достали и чтоб своей закладкой не погасить. Пулемет в упор – это пиздец. Когда с фланга, неожиданно, да в упор начинает пулемет, это все. Воевать неохота вообще. Под себя залезть охота. Времени мало, надо их сразу так охуярить, чтоб они даже мама сказать не успели.

Ахмет спрыгнул с каменюки и подтолкнул Серегу к следующему холмику:

– Главное, смотри… Не. Пошли, дойдем. Лучше сам увидишь. Так и пацанам лучше объяснишь.

– Чево?! – остановился Сережик. – Че ты сказал?!

– Че? – включил дурочку Ахмет. – Че я сказал?

– Ты че, хочешь сказать, это я ими командовать буду? Ты че, Старый?! Совсем… – Тут Сережиково нутро взорвалось острой болью: Старый как-то незаметно подтек к нему на удар и несильно, но садистски точно ткнул кулаком Сереге под солнышко.

Парнишка подробно исполнил осененный вечной традицией танец получивших по солнечному сплетению. Когда он, наконец, встал с колен и протер губы от рыготины горсточкой рассыпчатого снега, сквозь сверкающую радугу слезящихся глаз он заметил Старого, покуривающего на торчащем из-под снега скальном выходе. Старый пошлепал ладонью по камню рядом с собой.

– Сереж, ландайка[76]. Присядь вот. Все? Нормандяк?

– Че? А… Все…

– Понял?

– Понял…

– Скажи тогда.

– Че сказать? За че ты мне ебнул? Чтоб не спорил.

– Не, Серег. Чтоб ты как сопля не спорил. Понимаешь – про соплю?

– Да вроде да.