Каратила - третий раунд

– Ну, как знаешь, – пожал плечами Егор, – я только хотел предупредить.

– Здорово, Бес. Развлекаешься?

К увлеченным разговором парням незаметно приблизились несколько

человек.

– Да так, тренируемся потихоньку.

Бес, как ошпаренный, подскочил со скамейки и подошел к крепкому, седому

мужчине со шрамом на щеке, вокруг которого застыли три здоровенных амбала,

настороженно зыркающих по сторонам. Егор тоже встал и с интересом уставился

на подошедших. От незнакомца со шрамом, одетого в черную шелковую рубашку

и черные же брюки с наглаженными стрелками, ощутимо веяло властностью и

дикой животной силой. Он равнодушно скользнул по Егору своими холодными, как

лед, голубыми глазами, кивнул ему и потянул Беса за локоть.

– На пару слов, Вова, я тебя долго не задержу.

– Да, конечно, Александр Николаевич, какой может быть разговор, – Бес,

быстро повернувшись, кинул свои перчатки Егору и послушно пошел за

седовласым.

Троица амбалов, очень похожих на телохранителей, тут же тронулась

следом, держась в некотором отдалении, чтобы не мешать разговору уважаемых

людей. Егор на лету поймал перчатки, сел обратно на скамейку и еще некоторое

время провожал взглядом всю компанию. По приметам и по тому почтению,

которое окружающие оказывали седовласому, он понял, что это, скорее всего, и

есть тот самый Лях, державший всю зону в ежовых рукавицах. Егор тут же

вспомнил, что Бес является одним из приближенных смотрящего, и иронично

подумал, что ему вечно везет с приятелями. Во внуковском ИВС – Серега-Мастер,

во Владикавказком СИЗО – Антон, здесь на зоне – Бес. Хоть Егор и держался

здесь подчеркнуто независимо, не примыкая ни к одной из противоборствующих

сторон, приятельские отношения с Бесом все же служили ему охранной грамотой

среди активистов, но другой стороны, они же являлись причиной косых взглядов

со стороны блатных и некоторых других осужденных.

Бес нравился Егору чисто по человечески. Это был простой и открытый

парень без злобы и гнилости в душе. Он мог быть жестким и жестоким, но мог

проявить и большое человеческое великодушие, и даже доброту. Хотя термин

«человеческое великодушие» не совсем справедлив в этом случае, подобное

великодушие свойственно не только человеку. Волк – жестокий хищник – никогда

не добивает своего собрата-волка в бою за самку, за власть в стае или за

территорию. Стоит обессилевшему противнику подставить горло или брюхо в знак

признания своего поражения, и победитель останавливается, давая проигравшему

возможность уйти живым. Хищники, сотворенные самой природой чтобы

охотиться и убивать, не делают этого ради забавы и редко убивают себе подобных

– та же природа встроила в них сильнейшие защитные механизмы против

уничтожения себе подобных. Такая жестокость больше свойственна их жертвам:

кроткие голуби, почему-то ставшие символом мира для современной

цивилизации, в своих жестоких поединках нередко затаптывают и заклевывают

своих сородичей насмерть самым безжалостным образом без всяких правил типа

«лежачего не бьют».

Бывшего боксера, который, подобно многим своим коллегам, в начале

девяностых ступил на кривую дорожку, можно было назвать хищником поневоле. В

другое время или в другом месте он был бы, скорее всего, законопослушным

членом общества, зарабатывающим себе на жизнь легальными методами, и вовсе

не обязательно выступлениями на ринге. В нем не было той внутренней

порочности, которая у некоторых людей предопределяет их криминальное

будущее и долгие годы за тюремной решеткой. Тот путь, который в конце концов

привел его на зону, начался еще в конце восьмидесятых, когда молодой

перспективный боксер, мастер спорта, которому прочили большое спортивное

будущее, решил помочь своему товарищу, отец которого был одним из первых

кооператоров в небольшом сибирском городке. Тогда, в восемьдесят восьмом

году, на начинающего бизнесмена наехали начинающие рэкетиры, потребовав

заплатить им немалую по тем временам сумму за право работать на их

территории. Бизнесмен пожаловался сыну, который давно и успешно занимался

боксом в подвале, переоборудованном под спортзал, а тот собрал своих

товарищей по секции и приехал на назначенную стрелку вместе с отцом.

Это было самое начало массового криминального движения в стране, и

тогда на разборках еще не стреляли, предпочитая давить мускулистой статью.

Боксеры быстро объяснили горе-рэкетирам, которые оказались такими же

подвальными качками, вооружившимися для храбрости цепями и битами, что ни

бычьи шеи, ни накачанные бицепсы, ни мощные ляжки, ни даже увесистые биты

не идут в сравнение с точным глазомером, поставленным ударом, а самое