Каратила – третий раунд

Войдя в новую камеру, Егор вежливо поздоровался с тремя ее обитателями и быстро окинул взглядом все помещение. Он оказался в обжитой камере средних размеров с двумя традиционными двухярусными стальными шконками у стен. Камера была довольно уютно обставлена. Здесь были и японская видеодвойка, и холодильник, и двухкасетный японский же магнитофон. Толстую решетку на окне закрывали зеленые занавески, придававшие камере даже какой-то домашний уют. С обеих сторон на нижних этажах шконок, вольготно развалившись, сидели двое бугрящихся мышцами крепких молодых парней в новеньких фирменных спортивных костюмах. У них обоих под шконками стояли такие же фирменные с иголочки новенькие кроссовки со шнурками, что являлось явным нарушением правил содержания в СИЗО. Наряду с другими предметами, шнурки, ремни и даже стальные супинаторы из обуви подлежали изъятию. Кисло кивнув на ответ на приветствие Егора, один из них продолжил ковыряться зубочисткой во рту, а второй, затаив на тонких губах презрительную усмешку, начал демонстративно рассматривать свои ухоженные ногти. Третий обитатель этой камеры – массивный, коротко стриженый амбал с оттопыренными поломанными ушами и мясистыми полными губами на круглом, заросшим трехдневной жесткой щетиной, лице – сидел за столом и лениво просматривал свежую московскую газету, невесть как попавшую в эту камеру. Он был одет в черную майку-безрукавку, из-под которой внушительно выглядывали его мощные, уже слегка подзаплывшие жирком руки. На его покатых, могучих, как валуны, плечах можно было с удобством посадить по девушке средней комплекции, а внушительный пивной живот вовсе не придавал сидящему здоровяку вида выпивохи и сибарита, а лишь дополнял общую картину мощного и очень опасного в схватке противника. Подчеркнуто неторопливо он оторвался от газеты и, небрежно кивнув Егору, поинтересовался:

– Ты кто?

– Андреев Егор, меня к вам из хаты восемь-семь перевели.

Егор все также стоял у двери, он поставил свою сумку на пол и всем своим видом демонстрировал полное миролюбие, хотя внутри он был взведен как сжатая до отказа стальная пружина. В этом полутемном и, казалось бы, по-домашнему уютном помещении очень ощутимо веяло скрытой угрозой – как будто он оказался в террариуме со змеями и крокодилами. Вроде бы ядовитые гады мирно так лежат, спокойно нежась под лучами кварцевых ламп, но попробуй-ка сунуть туда руку, и ты сразу поймешь цену этого ложного миролюбия. Весь уют этого помещения был только для коренных обитателей, чужаков здесь не жаловали. Натренированное тело Егора среагировало на это должным образом – но наполненная внутренней силой расслабленность мышц перед взрывом и предельная концентрация разума никак не отражались на его лице, которому он уже привычно придал простовато-наивное выражение.

– А погоняло у тебя какое, Андреев Егор из хаты восемь-семь? – с усмешкой поинтересовался парень, ковырявшийся зубочисткой во рту.

– Каратила, – смущенно улыбнулся Егор.

– Ну, ни фига се! А ты че, каратэ занимался? – еще сильнее ощерился спросивший. – Вот это прикол.

– Ну да, я немного у Казика тренировался, – кивнул Егор, внимательно отслеживая движения мимических мышц на лицах у обитателей камеры. Те, которые сидели на шконках, особых признаков умственной деятельности не демонстрировали: чувство собственного превосходства, скука и желание покуражиться явно читались на их лицах. А вот тот амбал, что сидел с газетой за столом, несмотря на демонстрируемое безразличие, присматривался к нему очень внимательно, оценивая его, как мясник оценивает тушу только что забитого барана перед разделкой. «Этот самый опасный, – понял для себя Егор, – его ложная полнота и кажущаяся медлительность – это только маска для усыпления бдительности».

– Опа, опа, – парень наконец выплюнул свою размочаленную зубочистку на покрывало, радостно заржал и посмотрел на сидящего за столом мужчину. – А у нас тоже есть свой каратист, боксер и вольник в одном лице. Правда, Урыга? Может, вы прям щас сойдетесь тут в дружеском спарринге?

– Да я это, не занимался уже давно, – сразу засмущался Егор, на всякий случай состроив испуганную рожу, больше приставшую хвастуну, которого неожиданно поймали за слово, чем опытному бойцу, готовому ответить за свои слова. – Нет, сейчас я не могу, давайте как-нибудь потом.

– Чо, ссышь, братуха? – снова заржал парень и тут же осекся под грозным взглядом Урыги.

– Слышь, Анзор, я что то не понял. Я что, так сильно похож на клоуна, чтобы тут тебе на потеху спарринги устраивать?!! – рявкнул тот из за стола. – Или, может быть, у меня на лбу написано, что я хочу с кем-нибудь подраться?

– Да нет, я так просто предложил, – виновато сдал назад Анзор.

– Ты другой раз думай получше, а потом базлай, – угрюмо посоветовал ему Урыга и снова перевел свой тяжелый взгляд на Егора.