Караваль

– Эликсир можно использовать лишь один раз, – предупредила хозяйка. – Через два часа его действие улетучится.

– Спасибо, – поблагодарила ее Скарлетт.

В тот же момент ей показалось, будто у ограды соседнего шатра мелькнул Хулиан: темные волосы, осторожные движения… Она была уверена, что моряк ее видел, но продолжал идти совсем в другую сторону. В надежде нагнать своего спутника Скарлетт поспешила в тенистый угол двора, где не было разноцветных павильонов. Однако Хулиан нырнул в арку слева от нее и снова исчез. Окликнув его, но не получив ответа, Скарлетт пошла за ним следом и оказалась на узкой тропе, ведущей к унылому парку. Высматривая, не мелькнет ли где-нибудь темноволосая голова, девушка видела только чахлые растения да облупившиеся статуи. Хулиан словно испарился, а вместе с ним исчезли все краски этого сада, который теперь стоял лишенный жизни и красоты.

Вероятно, моряк ушел отсюда через другую арку? Но другой арки Скарлетт не обнаружила. В глубине маленького парка не было ничего, кроме старого фонтана. В грязной чаше, куда, как плевки, падали капли коричневатой воды, валялись несколько мелких монеток и стеклянная пуговица. Некогда брошенные сюда на счастье, они являли собой печальное зрелище.

Все это было странно. И то, что Хулиан исчез, и то, что клочок земли, принадлежащий богатому дворцу, погибал, всеми заброшенный. Даже воздух здесь застоялся и казался зловонным. Скарлетт физически ощутила, как грусть этого места овладевает ею, превращая ее тревогу в желтое чувство безнадежности, способное задушить все живое. Возможно, именно оно и погубило эти растения?

Скарлетт знала, каково это – влачить бесцветное существование. Если бы не желание любой ценой защитить сестру, она давно бы уже сдалась. Пожалуй, в ее положении поступить так было бы мудрее всего. «Никакая любовь не остается безнаказанной» – так, кажется, говорят? Как ни крути, любовь к Телле причиняла Скарлетт постоянную боль. Что бы старшая сестра ни делала ради младшей, ей не удавалось залатать брешь, оставленную бегством матери.

К тому же Телла не отвечала Скарлетт столь же сильной привязанностью. Иначе не притащила бы ее против воли на этот проклятый остров, поставив на кон все, к чему она стремилась. Донателла никогда не взвешивала собственных поступков и вечно думала лишь о своем благе.

«Нет! – одернула себя Скарлетт, покачав головой и глубоко вздохнув. – Все это дурные мысли. Я люблю Теллу больше всех на свете, и я больше всего на свете хочу ее найти!» Очевидно, во всем был виноват фонтан. Его чары внушали путникам уныние, заставляя их спешно покидать опустевший парк. Здесь, наверное, что-то скрывалось. Не случайно Найджел велел Скарлетт следовать за Хулианом и его черным сердцем. Прорицатель знал, куда оно ее приведет. По-видимому, следующая подсказка была спрятана где-то поблизости.

Скарлетт повернулась и, стуча каблуками по серым камням, зашагала к чаше, в которой увидела пуговицу – уже вторую за сутки. Взяв прутик, чтобы с его помощью достать крошечную вещицу (менее внимательный глаз мог и вовсе не заметить такую мелочь), она поняла, что не ошиблась: в грязной воде, оставившей темный обод на краях чаши, блеснул символ Караваля: солнце, внутри солнца – звезда, а внутри звезды – слезинка. Однако здесь, в страшном пустом парке, даже этот рисунок казался лишенным своей магической притягательности – не то что на серебряном сургуче, которым было запечатано письмо Легендо.

Стоило Скарлетт коснуться пуговицы прутом, как вода в чаше стала убывать. Камни раздвинулись, открыв винтовую лестницу, ведущую в темную неизвестность. Спускаться одной было страшно, да и времени оставалось совсем немного: чтобы вернуться в гостиницу до рассвета, следовало поторопиться. Но вдруг именно эти ступени вывели Хулиана из сада? Вдруг именно он был тем юношей с черным сердцем? Тогда, если Скарлетт хотела получить следующую подсказку, ей надлежало идти за ним. Поддавшись страху, она могла сбиться с пути, целью которого было найти Донателлу.

Стараясь не думать о том, какую огромную ошибку, вероятно, совершает, Скарлетт устремилась вниз: первые несколько ступеней были мокрыми, но потом под ногами заскрипели песчинки. Эта лестница оказалась гораздо длиннее той, что вела в отцовский винный погреб. Фонари отбрасывали пугающие тени на золотистые песчаные кирпичики, становившиеся с каждым витком все темнее и темнее. Скарлетт спустилась на глубину трех этажей и приближалась, по всей видимости, к самому сердцу песочного замка, который, как она теперь отчетливо понимала, был ей совсем не по нраву. Отчаянно подавляемые сомнения теперь с каждым шагом звучали все громче. Что, если она обозналась, приняв за Хулиана другого молодого человека? А вдруг Найджел солгал? Разве ее не предупреждали о том, как опасно доверять незнакомцам? Каждый из этих вопросов словно цепью стягивал горло Скарлетт, внушая ей острое желание броситься наверх. Но девушка, задыхаясь, продолжала спускаться.