Караван

Постепенно медперсонал приюта стал воспринимать Таню, ухаживающую за могилой, как часть интерьера, и только Доберман, уже будучи главврачом клиники, изредка, не чаще одного раза в полгода, навещает Таню. Вместе они садятся на деревянную скамеечку у могилы Вадима, и молчат.

Счастье улыбнулось Жанне, когда Евгений сделал ей предложение, которое она, вчерашняя школьница, с радостью приняла. Совершая свадебное путешествие по планете, падкие на экзотику молодожёны оказались высоко в горах, в какой-то богом забытой деревушке, и там до всего любопытная Жанна посмотрела в начищенный до зеркального блеска медный лист, висевший на стене маленького перекосившегося, почти полностью разрушенного и вросшего по самые окна в землю дома. Брёвна одного из углов дома превратились в труху. Покосившаяся и провалившаяся крыша из сгнившего железа дополняла картину полной разрухи.

И вместо своего отражения на неё взглянуло хищное лицо молодой женщины, почти девочки, с чёрными, как бездонный омут, глазами. Дикий животный ужас сковал Жанну, в полуобморочном состоянии она не могла оторвать своих глаз от этого лица, пуская в себя немигающий взгляд ископаемой смерти. Над головами молодожёнов послышался хлопот крыльев, и на верхнюю загнутую кромку медного листа уселся чёрный дрозд.

Евгений пытался, обняв, увести Жанну от странного зеркала, в котором он видел только свою молодую жену и себя. Но все усилия Евгения не привели ни к чему: Жанна стояла, как вкопанная. Казалось, нет никакой возможности, никаких сил сдвинуть её с места. И только когда какая-то старуха, появившись из дома, видимо, хозяйка, накрыла зеркало тряпкой, валявшейся тут же на земле, Жанна вышла из оцепенения.

В тот же день молодые прервали путешествие и улетели домой. Через девять месяцев Жанна благополучно родила двойню: мальчика и девочку. А на следующий день дети пропали. В ночь перед пропажей Жанне привиделась женщина с тем же лицом, что она видела в древнем медном зеркале. Женщина эта, державшая в руках алебарду с окровавленным лезвием, приблизилась в плотную к Жанне и сказала: «Не ищи детей, хуже будет».

Евгений потратил целое состояние в поисках своих детей, но зря. Младенцы как в воду канули. Правда, в самом начале поисков, к сыщикам попали две фотографии, сделанные со спутника. На одной старуха, такая же древняя, как горы, в которых она тащилась, бережно прижимала к груди какой-то свёрток из белой материи. А на другом снимке всадник, бешено скачущий по бескрайней степи и прижимающий к груди такой же в точности свёрток. Но разве могут какие-то снимки, сделанные почему-то со спутника и к тому же в разных частях планеты, оторвать серьёзных людей от поиска младенцев? Лучшие из лучших, настоящие профессионалы-розыскники, разве будут они отвлекаться на всякие неуместные снимки и домыслы.

Ах, если бы Жанна увидела эти фотографии! Или хотя бы одну из них. Она бы непременно узнала в старухе ту женщину, которая закрыла рваной пыльной тряпкой то ужасное женское лицо в медном зеркале. Но через шесть дней после пропажи младенцев Жанна, никому ничего не сказав, отправилась в монастырь, который, кстати, на свои собственные деньги лет десять назад построил и передал церкви Евгений. Там её на следующие сутки он и нашёл.

Ни обещаниями, ни угрозами не смог он вернуть свою жену обратно домой, так она и осталось у монахинь. Целыми днями стоит Жанна на коленях перед иконами, вымаливая своих детей.

Доберман, неожиданно для всех, бросил свои занятия философией и увлёкся ещё более туманной наукой: психологией. Впрочем, и тут его ждал успех. Применяя свои математические методы, он также добился феноменальных результатов. Находясь на пике своей популярности, он получил приглашение в одну элитную клинику, при которой был приют для душевнобольных.

К этому времени Доберман пресытился научной славой. Всеми этими конференциями и симпозиумами, где ему приходилось часами просиживать в президиумах, напиваться на банкетах и давать глупые интервью для околонаучных кругов. Ему, ещё вполне не старому человеку, хотелось спокойной вдумчивой работы с практическим подтверждением своих теорий. И он с радостью принял предложение, к тому же существенно выиграв в деньгах.

Надо ли упоминать, что именно в этом приюте и лечилась Таня.

Она узнала своего прежнего любовника с первого взгляда, но не проявила к нему никакого интереса. Доберман же, напротив, весьма обрадовался нежданной встрече, и под предлогом лечения часто приглашал её в свой кабинет и на прогулки по парку, надеясь возродить их общее прошлое. Но все его домогательства успеха не имели. Быстро разобравшись и поняв, какое место занимает Таня среди пациентов, он почти перестал общаться с ней, тем более что в клинике среди медперсонала нашлось немало смазливых молоденьких дамочек.

Он всегда был осторожен, этот умный еврей, особенно в любовных похождениях.