Караван

— Тогда отправишься выкапывать оставшуюся часть этой дряни! За границы лагеря!

Угроза подействовала, и с ворчанием охранники разошлись по сторонам, торговцы тоже ушли, лишь Байсо и Джин Фу остались на месте. Я быстро приблизился к Джин Фу и низко поклонился:

— Этот недостойный благодарит многоуважаемого господина за сохранение жизни учителя.

Он махнул рукой, разрешая выпрямиться:

— Знаешь ли ты, что твой учитель нарушил три негласных правила в караване? Первое — никакого алкоголя, смолки и подобных вещей. Второе — не нападать на своих товарищей. Третье — даже при угрозе для собственной жизни не подвергать опасности караван. И за нарушение любого из них я мог, нет, я должен казнить провинившегося. И никто бы не подумал, что я превысил свои полномочия, напротив, сказали бы, что я поступил правильно.

Я еще раз поклонился.

— Я оставил ему жизнь лишь по одной причине. Это ты.

Я понимаю твои чувства: ты целый год выживал один в городе, без взрослых, без поддержки, и когда тебе кто-то предложил помощь и возможность обучения, естественно, ты схватился за этого человека. И это правильно. Ты достойный ученик, и я просто не мог хладнокровно убить твоего учителя.

И хотя я не могу выделить Ки на лечение Шрама, но не стану препятствовать его выздоровлению и оплачу полностью его работу до сегодняшнего дня. С другой стороны, мне бы пригодилась твоя помощь…

Краем глаза я заметил, что Байсо подошел к лекарю и что-то шепчет ему на ухо, одновременно передавая мерцающий кристалл с Ки.

— Конечно, господин. Постараюсь сделать все, что в моих силах.

— Как думаешь, тот Мастер, что обучал тебя печатям, входит в гильдию начертателей?

— Не знаю, господин. Вряд ли, в Черном районе нет гильдий.

— А он смог бы разобрать свиток того предка?

— Скорее всего. Он очень искусен в начертании.

— Если ты скажешь, как его найти, и напишешь письмо, чтобы он поговорил с моим человеком, то закроешь свой долг передо мной.

Я удивленно посмотрел на бритого торговца:

— Я сделаю, как вы того желаете, но не могу обещать, что он согласится на ваше предложение.

— Это уже мои заботы, — мягко улыбнулся Джин Фу. — Значит, вплоть до приезда в Киньян ты по вечерам будешь копировать рисунки и текст с того свитка, а в столице напишешь письмо для Мастера. Сегодня, — торговец посмотрел на лежащего Шрама, — я освобождаю тебя.

— Благодарю, господин.

После этого Джин Фу ушел в свой фургон, а я пошел к лекарю, виновато улыбаясь. Мне казалось, что это я виноват в ранениях Сюэ и Шрама, и запредельные нагрузки на худого осунувшегося лекаря тоже из-за меня.

Лекарь взял в руку маленький ножик, сел рядом с раненым, поставил рядом большой бумажный фонарик и осторожно провел лезвием по бурой массе. Та разошлась в стороны, но не отлипла от кожи. Тогда лекарь вырезал небольшой квадратик и медленно потянул его на себя при помощи металлических щипцов, с чавкающим звуком он отделился от ноги, и я с ужасом увидел, что с внутренней стороны пасть усеяна зубами, которые глубоко проникли в тело.

— Видишь? — вдруг обратился ко мне лекарь. — Они изогнуты, и кончики направлены внутрь пасти. Если попадешь в такую яму, дергаться бесполезно, иначе зубцы будут врезаться все глубже и глубже. Летящий хорошо придумал насчет вырубания ноги вместе с пастью.

Он продолжил вырезать небольшие квадратики и отделять их от кожи одним рывком, стараясь двигаться по направлению клыков. На освобожденных участках я увидел многочисленные глубокие раны — следы от зубов, но крови не было. Ее не было на коже, она не сочилась из ран, просто ровные дыры, в которых можно было увидеть рваные мышцы.

— А где кровь? — спросил я.

Лекарь оторвал еще один кусочек:

— Кажется, оно впитало кровь в себя. Попробуй теперь сам, — и мужчина протянул мне ножичек и щипцы. — Я пока приготовлю очищающий отвар, кто знает, какой яд оно могло запустить в него.

— Яд?

— Не обязательно настоящий яд. Может, слюну или кислоту, хотя кислота бы прижгла сосуды, и кровь бы перестала течь Да даже если на зубах оставались кусочки от предыдущего ее ужина, они могли бы отравить Шрама.

Лекарь вытащил сундук и принялся готовить свой отвар, а я дрожащими руками провел ножичком по бугристой плоти и удивился, как легко получилось ее разрезать, без малейшего сопротивления лезвие прошло вглубь, едва не коснувшись человеческой кожи. Затем я ухватил кусочек щипцами и дернул вверх по направлению к голове Шрама. Снова мерзкий чавк.

Когда мы убрали все лишнее, лекарь покачал головой:

— Вот сейчас бы ему не помешало вливание Ки. Вытекающая кровь бы вынесла все ненужное и очистила бы раны. Попробуй немного согнуть его ногу, может, все же потечет? А я пока остужу отвар.

Проследив за тем, чтобы лекарь меня не видел, я положил руку на раны и начал вливать Ки. Пять единиц — никакой реакции. Десять — сухо. И лишь когда переданная Ки перевалила за двадцать единиц, наконец, показались первые тоненькие струйки крови.

— О, получилось? Отлично, — лекарь намочил тряпку в отваре и принялся протирать каждую ранку.

— А почему вы не используете Ки? Мой брат же передал…