Караван дурмана

– Он и в самом деле спит. Проклятье, я не уснул бы сейчас даже под балдахином королевской опочивальни.

– И напрасно, – холодно сказала Ленка. – Некоторые люди гораздо симпатичнее, когда спят…

– Зубами к стенке? – быстро спросил Корольков. – Послушай, тебе не надоело демонстрировать неприязнь ко мне?

– Надоело. Жду не дождусь, пока мы расстанемся.

– А вот я…

Ленка сузила глаза:

– Терпеть не могу эту манеру недоговаривать. Если тебе есть что сказать, то говори, а не жеманничай.

– Я как-то привык к тебе, – признался Корольков, пожимая плечами. – Даже к твоему скверному характеру. И я хочу сказать тебе, что твоя беда…

– Тема закрыта, – глухо сказала Ленка, отодвигаясь в глубь салона и отворачиваясь. – Моя беда – это только моя беда. Тебя она не касается.

– Зря ты так. Я от чистого сердца.

– Чушь.

– Ты не веришь моим словам?

– Я не верю, что у такого человека, как ты, сердце может быть чистым. Если оно у тебя вообще есть.

Королькову пришлось нагнуться, чтобы увидеть собеседницу в проеме распахнутой дверцы. Это напоминало шутовской поклон, но его голос звучал по-настоящему проникновенно:

– У меня есть сердце, Леночка. И оно, между прочим, бьется.

– Просто тебе за пазуху забралась летучая мышь. Или тарантул.

– А ты попробуй, – предложил Корольков, забираясь внутрь «семерки» и выпячивая грудь.

– Ты для меня лишь манекен, обряженный в пальто, – холодно сказала Ленка. – И я подозреваю, что ты не просто так передо мной распинаешься. Что тебе от меня надо? Только честно.

– Что ж, давай напрямик, – согласился Корольков, усаживаясь к собеседнице боком. – Мы взрослые люди. Более того, – он многозначительно поднял палец, – мы современные люди. А время сейчас такое, что зевать нельзя. Упустишь свое – не воротишь.

Ленка заметно напряглась:

– Я так понимаю, что ты склоняешь меня к сожительству?

– О женщины! У вас всегда одно на уме! – Если бы не теснота автомобильного салона, Корольков непременно всплеснул бы руками. В данном случае он ограничился скорбным покачиванием головы.

– Вот что! Или выкладывай, что там у тебя на уме, или выметайся. Только театра одного актера мне сейчас не хватало.

– Это не театр, это жизнь. Реальная жизнь, без прикрас. Полная грязи, несправедливости, жестокости. – Корольков яростно щелкнул суставами переплетенных пальцев. – Особенно остро это понимаешь в таких диких краях, как эти, где выживают лишь сильнейшие.

– Или те, кто к ним примазался, – заметила Ленка.

– Нет. Никто ни к кому не примазывался. Нас свела судьба. Твой отец как-то сказал мне, что мы – одна команда, и это действительно так. Наталья не в счет, она выбрала свою дорогу, что ж, попутного ей ветра. Но мы втроем выдержали выпавшие на нашу долю испытания. – Заподозрив, что это звучит чересчур пафосно, Корольков поправился: – Окунулись в дерьмо с головой и вынырнули в том же составе. Для чего?

– Понятия не имею, для чего некоторые окунаются в дерьмо.

– Хорошо, скажем так: прошли огонь, воду и медные трубы.

– Прицепом, – обронила Ленка.

– Прицепом?

– На буксире у моего отца.

– Не в этом дело, – поморщился Корольков. – Оглянись назад. Что ты видишь?

– Ну, бандитская «Нива» стоит.

– А в ней что?

– В ней спит мой отец, который в одиночку расправился с ее бывшими владельцами.

– Не только. В ней наша награда. Компенсация за те опасности, через которые мы прошли. – Корольков прижал руки к груди. – Честное слово, я очень уважаю твоего отца, но его предложение сжечь миллион долларов – это же чистейшей воды безумие.

– Скажи ему об этом.

– Бесполезно.

– Чего же ты хочешь от меня? – вкрадчиво поинтересовалась Ленка. – Чего добиваешься?

– Уговори отца не делать глупостей, – жарко заговорил Корольков. – Он тебя послушается. Героин можно вывезти в Россию и сбыть, а деньги поделить на троих.

– Да у тебя прямо-таки наполеоновские планы! Вот уж губы раскатал, так раскатал. А морда не треснет?

Корольков потупился, признавая чрезмерность своих амбиций.

– Ладно. Я согласен на четвертую часть. Даже на пятую. Вам с отцом перепадет приличная сумма. Тебе ведь тоже нужны деньги, Леночка. Все-таки молодая вдова, мать-одиночка. Дочурку-то как-то растить надо? Надо. Мужа не воротишь? Не воротишь. И потом, не зря говорят, что деньги не пахнут.

– Такие – пахнут, – возразила Ленка. – Еще как.

– Послушай, – заторопился Корольков, – ты не понимаешь, от чего отказываешься. Мы можем организовать какой-нибудь совместный бизнес, ты и я. В конце концов, у меня приличная квартира, и, если ты захочешь перебраться в Москву, я буду только рад, потому что…

Ленкины глаза опасно сверкнули, оборвав собеседника на полуслове.

– Теперь я вижу, что ты действительно окунулся в дерьмо, – процедила она. – С головой. Да только ты не вынырнул, Игорек. Так и пребываешь в самой гуще. Проваливай! От тебя несет, как… Как от твоих поганых денег.

Выбравшись наружу, Корольков побрел прочь с понурым видом побитой собаки, но, не пройдя и пяти шагов, вернулся к машине и просунул в нее голову.