Караван историй.Анастасия Волочкова. Ночная волчица.

хотели у меня отобрать. В одночасье было инициировано мое увольнение из Большого театра, начались звонки с угрозами мне и моим партнерам, угрозами физической расправы! Нападение на офис, откуда изъяли все мои фото- и видеоматериалы. Это было страшно. Я не могла поверить, что такое в принципе возможно. Не укладывалось в голове, что любимый мною и любящий меня человек не пощадил даже мою маму, на которую состряпали нелепое уголовное дело, обвинив в поджоге чьей-то машины. Мне отказывали в проведении концертов. В том числе и тех, на которые все билеты были распроданы. Хозяевам площадки платили вдвое больше, чтобы отменить мое выступление.

«Настя теперь будет танцевать только на дискотеках», — сказал этот «добрый» человек моей маме, которая защищала

дочь как тигрица.

«Не деньги сделали тебя балериной, — утешала она, — и не помощь олигарха. Ты встретила его уже будучи солисткой Мариинки и Большого, ведя независимую концертную деятельность. У тебя есть имя». Это правда. Добиться успеха мне помогли родители и педагоги, я зарабатывала на жизнь с семнадцати лет, мой талант и трудолюбие признавали великие люди из мира балета — Юрий Григорович, Олег Виноградов, Владимир Васильев, Екатерина Максимова, Наталья Бессмертнова, Майя Плисецкая, Борис Эйфман, которые вели меня по жизни и творческой стезе...

Я никогда никого ни о чем не прошу. Есть печальный опыт: один раз в жизни я попробовала обратиться «к сильному мира сего», московскому чиновнику с очень высокой должностью. Мне негде было жить, и я просила помочь с квартирой. Он мог разобраться в этом вопросе — это было в его компетенции. Чиновник выслушал мою историю внимательно, с большим сочувствием. Осыпал комплиментами, лестно отозвался о моем творчестве. А потом... Это напоминало сцену из плохого кино — быстро подошел к двери кабинета, запер ее изнутри и попытался заключить меня в объятья. Попутно он доходчиво объяснил, какой именно видит мою благодарность за помощь в получении жилья. Я жутко испугалась. Кажется, даже закричала. Отбиться от него труда мне не составило, потом я подскочила к двери и выбежала из кабинета. Пришла в себя только на улице. С тех пор если у меня есть проблемы, я предпочитаю решать их сама.

И всегда нахожу в себе силы бороться с несправедливостью, лицемерием и ханжеством, как бы трудно ни было. Мое увольнение из Большого театра совпало с присвоением мне звания заслуженной артистки России, вручением приза «Бенуа де ля данс» как лучшей балерине года, ордена «Почетный знак Петра Великого» за благотворительную деятельность, а также совпало с премьерой балета «Раймонда» в постановке Юрия Григоровича на сцене Большого. И я подала в суд на директора театра Иксанова. У меня была своя позиция. Ведь Большой театр — это государственное учреждение, а не частная лавочка! Почему же любой толстосум может прийти туда, заплатить и «заказать»: «Вот эта мне дала, она будет танцевать, а ту гоните в шею»?

Чьей бы марионеткой ни был Иксанов и чьи бы указания он ни выполнял, я считала, что за незаконные действия

надо отвечать. Иксанов уволил меня «по причине истечения срока контракта» в конце июня, а «священный» приказ о моем увольнении вручил мне только через два с половиной месяца. Не зная, как мотивировать свой поступок, Иксанов начал изобретать причины и ляпнул первое, что пришло в голову: «Она большая и толстая!» К этой истории незаконного увольнения русской балерины было приковано внимание мировых средств массовой информации. До сих пор помню пережитое унижение, когда разрешила журналистам из «Нью-Йорк таймс» прилюдно, в кафе, измерить меня — рулеткой!!!

Отголоски этой нелепости ощущаю до сих пор. Практически все при первой встрече со мной с недоумением говорят: «Ой, а мы читали, что вы большая и толстая, как же так...» Я выиграла судебный процесс и была восстановлена в труппе. Но Иксанов, получивший команду «фас!», не успокоился. Мне не дали больше станцевать ни одного спектакля на сцене Большого театра, в котором до увольнения я прослужила пять лет на положении ведущего мастера сцены! Более того, мне было запрещено переступать порог театра даже для того, чтобы поддерживать форму. Мой пропуск был аннулирован. Хотя думаю, и сейчас в Большом занимаются все, кому не лень.

Спустя два года Иксанов устроил аттестацию, видимо, чтобы избавиться от неугодных и сократить труппу. В зал, где проходил этот «экзамен», загоняли скопом и солистов, и артистов кордебалета. Избранная им комиссия решала, кто нужен, а кто нет.

Я в то время была на пятом месяце

беременности, но не желала афишировать свое положение во избежание стрессов, которые могли возникнуть в этот священный для женщины период, поэтому занималась в репетиционном зале ежедневно. На аттестацию пришла, зная, что в отличной форме и мне нечего опасаться.

В тот же вечер Иксанов поторопился по каналу НТВ на всю страну заявить, что первой сокращению подлежит... Волочкова.