– Ваше высочество, – капеллан бросил молящий взгляд в сторону рыцаря, но тот даже не пошевельнулся, – двадцать процентов.
– Ваше высочество, умоляю, пощадите! Десять процентов!
– Ваше высочество! – совсем уже тонким голосом завопил серый, растянувшись на полу, – Пять процентов!
– На, подписывай, – Кирилл швырнул капеллану готовый кредитный договор, вытащив его из-под других бумаг на столе. Проследил за тем, как плачущий мужичок выводит свой каракуль в нужном месте, скомандовал "Печать", тщательно проверил оттиск на выдранной из трясущихся рук бумаге и указал на раскрытую дверь со скалящимися стражниками: – Пшел вон, и чтобы деньги через час были здесь.
Капеллан, не поднимаясь, на карачках, смешно отклячивая толстую задницу, как ужаленный вылетел из кельи мимо довольно порыкивающего Зверюги и гогочущих в голос стражников.
Герцог повернулся к рыцарю ордена. Тот тяжело поднялся, угрюмо склонил голову в поклоне и проследовал за дверь.
После того, как створки закрылась, смеющаяся принцесса прыгнула Кириллу на грудь и, переплетя свои длинные ноги за спиной герцога, поблагодарила:
– Спасибо, милый! Твое представление доставило мне гораздо больше удовольствия, чем спектакль придворных артистов.
– А знаешь, что самое смешное?
– Ну? – вздернула девушка свой точеный носик.
– Через год, когда придет время выплачивать проценты, эта бумажка выеденного яйца стоить не будет. Я уже буду коронован и, как законный государь, опротестую ее за пять минут.