Караван специального назначения

— Не понял, — глянул на Камала Иван.

— Все просто, — улыбнулся журналист. — Люди хотят избежать чужой зависти и злобы.

— Главное, значит, от своего соседа спрятаться? Нет, такая жизнь не по мне! Я последнюю избу в вологодской деревне на такой дом не променяю. Честному человеку незачем от других таиться.

Шли молча, Иван ощущал неловкость. Он чувствовал, что говорил слишком резко, и не знал, как загладить свою оплошность.

— Смотри! — вдруг остановил его Камал и показал на ребят, веселой гурьбой следовавших за худощавым юношей с коротко подстриженными аккуратными усиками. — Это школьники. Аманулла-хан приказал всех обучать грамоте. А вот этих чиновников видишь? — показал он на молодых людей в европейских спортивных костюмах, проезжавших мимо на лошадях. — Знаешь, куда они направляются?

Чучин пожал плечами.

— Тут недалеко футбольное поле оборудовали, — с довольным видом объяснил Камал. — Нет, что ни говори, а у нас перемен много. Вот, скажем, в учреждениях столы и стулья появились. Тебе это, может быть, покажется смешно, а для нас — целое событие.

Они свернули на шумную базарную улицу и сразу оказались в центре гомонящей толпы. Иван хотел снова повернуть в какой-нибудь тихий переулок, но застыл на месте, пораженный неожиданным зрелищем.

— Что это? — вырвалось у него.

Высокий грузный человек стоял под лучами палящего солнца, прижавшись головой к столбу. Лицо его было белым как полотно, одежда взмокла от пота. Чучин не сразу понял, что означала такая странная поза. И вдруг увидел: ухо человека прибито гвоздем к столбу.

Иван почувствовал, как кровь ударила в виски и пересохло во рту. Первым желанием было броситься на помощь, что-то предпринять, но что?

Он в растерянности повернулся к Камалу, который разговаривал со стоявшим рядом полицейским.

— Эх, вы! — сквозь зубы процедил Иван. — А ты говоришь — эмир, революция, реформы…

— Этот человек нарушил приказ наместника края, и тот его наказал, — смущенно объяснил журналист. — Мне и самому стыдно, когда я вижу такое. Трудно поверить, но мы живем еще в век феодализма. Нельзя изменить все разом. Однако я верю, что школьники, которых мы сегодня видели, не захотят терпеть такие порядки… Мне, — добавил он после легкой заминки, — хочется, чтобы поверил и ты!

Когда Чучин вернулся в караван-сарай, то заметил, что дверь в его комнату приоткрыта.

«Странно», — насторожился Иван. Он подошел к двери и прислушался. Из комнаты доносился легкий шорох. Рука Ивана потянулась к маузеру. Он рывком распахнул дверь и увидел лопавшегося в его вещах худого парнишку в залатанном халате. «Помощник повара Файзулла», — сразу признал его Чучин.

Он схватил поваренка за шиворот. Файзулла не кричал и не пытался вырваться. Чучин потащил его в соседнюю комнату, где сидели Гоппе и Баратов.

В ответ на все вопросы Файзулла только хлопал глазами:

— Нечего с ним цацкаться, — наконец не выдержал Гоппе. — Отведем его к начальнику конвоя. Пусть сам решает, что с ним делать.

— Пошли! — скомандовал Чучин.

— Пожалуйста, не выдавайте меня! — испуганно захныкал мальчишка. — Делайте со мной, что хотите, лучше убейте, только не выдавайте…

— Зачем ты копался в моих вещах? — в сотый раз повторил Иван.

— Я искал деньги, — глотая слезы, всхлипывал Файзулла. — Если об этом узнает охрана, мне отрубят правую руку. Тогда, — жалобно молил поваренок, — я больше не смету помотать семье. Семья у нас большая, а отец старый и не может ее один прокормить.

Файзулла, громко плача, бросился на землю к ногам Гоппе, умоляя простить его.

Ивану стало жаль парнишку. Он хорошо знал, что такое нужда и до чего она может довести человека. Сколько вот таких мальчишек, оборванных и голодных, похожих на загнанных зверенышей, встречал он в Ташкенте, куда они добирались в поисках куска хлеба невесть каким образом, порою — через всю страну.

— Что будем делать с ним? — резко спросил Чучин, пристально глядя в глаза Гоппе.

Гоппе был непреклонен.

— Его надо отдать охране, — ответил он, не задумываясь.

— Они же отрубят ему руку, — возразил Чучин, — здесь такой закон.

— Значит, заслужил, — настаивал на своем Гоппе. — Мы не имеем права вмешиваться в их порядки.

— Но мы погубим его семью, — не сдавался Чучин.

— Почему мы? — раздраженно парировал Гоппе. — Может быть, он все врет? Откуда мы знаем, что у него на уме и что он искал на самом деле?

Гоппе посмотрел на Ивана, но, не выдержав его взгляда, отвел глаза в сторону и махнул рукой Файзулле:

— Ладно. Иди. И чтобы больше я тебя не видел.

МИССИЯ В МОСКВЕ

Смеркалось. Мухаммед Вали-хан отрешенно смотрел в окно вагона, хотя разглядеть там что-либо было уже невозможно. Силуэты медленно проплывавших мимо строений сливались в один темный непроницаемый фон.