Карболитовое Сердце

С обычным усердным отдыхом северян здесь давно смирились, но вот пьяных отмороженных киборгов с Москвы ненавидели люто. Городской консилиум считал, что они подрывают санаторно-курортный режим. С чего бы это вдруг?

В результате Особая Коллегия Совета психической гигиены приговорила обоих красавцев к публичной дефенестрации. Филин до хрипоты доказывал, что не включал в себе никакой электроники, так что в конце концов обвинение сняли за отсутствием улик.

Зато обоим накинули за неуважение к медицине и троллинг должностного лица при исполнении, и даже целого стада должностных лиц. Троллинг, не троллинг, но Рамен на пару с Филином изнурили психиаторов. Вместо красивого показательного утреннего процесса судьи получили дотошное обсуждение тончайших деталей и оттенков похмельного марафона — и это вместо обеда! Конечно же, многих айболитов одолели корчи. Толстенький профессор Догвадорж зашёлся в истерике, смеясь и рыдая на грудь санитарки, пока не обрёл аж три куба метаморфина в мышцу. Фтизиатр плотно сидел на этой дряни. Хорошо быть врачом в законе.

Ржавая телега со скрежетом встала напротив высоченного недостроя в центре старинного санатория. Санитары отвели приговорённых наверх, каждого на свой этаж сообразно приговору. Чорные проёмы окон, где-то давно, судя по запаху, нагажено, завязанные бантиком перила на лестничной клетке… А из трубы хозблока валит жирный дым. Место казни. Вон вообще кость лежит. И абрикосовыми косточками всё заплёвано.

Несмотря на жару, публика присутствовала. За кустами тихарились несколько кучек северян, прекрасно видимые сверху, мешали настойку боярышника с пепсиколой. Зашли поглазеть на варварские обычаи, не иначе. В серёдке площади косой шеренгой топтался пикет юродивых из «Союза жертв румынского смеха». Очень даже жертвы. Бабки жарились на самом солнцепёке с нехорошим огоньком в глазах, вцепившись коготками в длиннющий транспарант «нет включенью заключённых». Филин прикинул, кому они демонстрируют надпись — вышло, что увечному гипсовомупионеру, что выглядывал из цветника в центре площади.

Ещё по площади перед зданием катались три роллера. В тени туи экскурсия цветущих барышень из Меда облепляла тётку с сувенирами. Баянист на скамейке, бодрясь из последних сил, распевал классику: «Здесь любить мне довелося развесёлого врача» Всё разом увидел Иван с высоты, и понял, что никому, вообще никому нет до него никакого дела. Это было печально.

Худой человек в маске и белом халате, поддёрнув синие перчатки, снял с Вани наручники.

— Ну что, вы сами или помочь? — спросил он с такой теплотой, что Филин тут же пулей выскочил в окно. Невдалеке с геройской песней спикировал старый диггер Рамен.

Клумба больно ударила по ногам, а затем и по всему Ване. Синие перчатки потыкали, проверили пульс и тяжко вздохнули. Несколько полежав, киборг тихонько, не палясь, запустил диагностику, узнав о треснутом ребре и ушибе плеча. Дефенестрация с третьего этажа — дело нешуточное.

Рамен отделался легче: ему прописали седьмой, почитай что высшую меру, но ушлый диггерище вытребовал себе смягчающие обстоятельства по старости, близорукости, врождённому кретинизму и фиг знает по чему ещё. По совокупности потянуло на десятикубовый стог без вил. Даже не ушибся, зараза.

Филин вдруг заподозрил, что старой всегда так в Геленджике расслабляется. Во всяком случае, с пистолетом в кобуре диггер вёл себя гораздо пристойнее. В Тёплом Стане, правда, тоже не особо дурковал, но там Князь, с которым и не подуркуешь особо.

Что ж тогда будет в Керчи, где вообще Заповедник? Хаживал Филин в один заповедник птицу бить, хорошо помнит тамошние порядочки…

Охая и страдая, казнённые забрали с телеги свои вещи, станковый рюкзак да старый жёлтый транс. Поплелись обедать да валить уже из проклятого города.

02. Электроворона и флот

Рамен привстал в тряском кузове и от бедра пальнул из Калаш-весла куда-то вправо. С телеграфного столба разлетелись чорные пластиковые перья. Ваня позавидовал: хорошо, когда у тебя стрелковый комплекс цейссовский, а не тагильское убоище. На проводах повисли колышущиеся в пыльном мареве лохмотья. Старик скучал.

— Что за шум? — захрипел из зелло-говорилки командир конвоя — Опять Рамен?

— Так точно, товарищ Шубин. — лениво отрапортовал старичина. — Электроворона на столбе притаилась. Видеофайлик Филин сейчас скинет.

— Задолбал уже. У меня бабки в автобусе от каждого выстрела на дерьмо исходят. — Прокуренная командирская каюта находилась в заду скрипучего бронеавтобуса, рядом с горячим мотором, через хилую фанерную стеночку от не менее горячих пассажиров. Из своего мобильного чистилища товарищ Шубин источал ценные указания, лучи смерти и вайфай. Им-то в кузове «Урала» куда как посвежее.

— Так точно! — подтвердил Рамен и, откинувшись на прыгающие мешки с секонд-хендом, вновь уставился в выгоревшее небо. Из окружающего шмотья диггер подрезал себе лыжные очки, берет, тельняшку и тактичные штаны, но по-прежнему напоминал истощённого военрука.