Kardemomme (СИ)

— Я люблю его, и все теперь под контролем. Слушай, я не пропускаю прием лекарств или посещение врача, если ты об этом. Я все еще биполярен. Иногда я буду, возможно, творить какую-нибудь хуйню вроде покупки кресла-качалки и трубки в духе Шерлока Холмса, решу научиться играть на скрипке. Но я… я больше его не оставлю. Я же дышать без него не могу. Черт, звучит так сопливо.

Найшейм смеется сухо и ломко, трет шею и все чаще бросает торопливые взгляды на двери, из которых вскоре появится его парень. Юнас знает, что тотчас же это лицо преобразится, точно засветится изнутри, и Исак засияет в ответ. И, блять, это было бы до тошнотворного приторно и ванильно, если бы творилось с кем-то другим. Если бы это не служило неким маяком или знаком — хорошо. У Исака все хорошо. Только вот что, если…

— Я о другом беспокоюсь. Не что ты решишь вернуться к той девушке — Соне, или найдешь кого-то еще. Я же вижу, вы как сиамские близнецы. И это довольно отстойно, что мой лучший друг оказался таким до жути слащавым… расслабься, я пытаюсь шутить… Я не считаю тебя сумасшедшим, но эпизоды бывают…

Замнется, не зная, как закончить, как донести до Эвена свой главный страх. Тот, что приходил не раз даже в кошмарах, после которых Юнас, как полный дебил, звонил Исаку в три часа ночи, выслушивая хриплые со сна отповеди и советы “завязывать уже, нахуй, мешать траву с алкоголем”.

Сны в которых Эвен не просто бросает Исака — бросает весь этот мир. Сны, в которых он выбирает то нож, то таблетки. Выбирает не-быть, не-существовать, не-дышать. Сны, в которых ломает Исака сильней, чем предательство или измена. Уходит, но забирает его, Юнаса лучшего друга, с собой навсегда. Оставляя на земле оболочку со стеклянным, остановившимся взором.

— Ты имеешь ввиду суицид? Что, если мне захочется свести счеты с жизнью? Я правильно понял?

Странно, Эвен вдруг словно бы становится мягче. Уже не напоминает ощетинившегося дикобраза. И даже слабая улыбка трогает краешки напряженного рта.

— Ну, если говорить так вот прямо, — Юнасу страшно неловко, и он не знает, куда деть руки и глаза. Но Исак… все ради Исака.

— Ты, наверное, не понимаешь, как он на меня действует. Погоди, это не упрек, — добавит быстро, увидев, что Васкес пытается возразить. — Ты ведь никогда не страдал биполяркой. Во время маниакальной стадии ты хочешь обнять целый мир, ты можешь горы свернуть, допрыгнуть до неба, нырнуть в Марианскую впадину и достать с ее дна что-то… не знаю, сокровище. Но потом отпускает, и приходит депрессия. Это когда сил нет ни на что, ты можешь только лежать, и раздражает даже свет за задернутыми шторами. Знаешь, прежде в этой стадии мне казалось, что однажды… что однажды все закончится именно так… так, чего ты боишься. Я не мог выносить никого — даже безмолвного чужого присутствия рядом, а уж если этот кто-то начинал говорить…

— С Исаком все изменилось?

Юнас не знает, откуда он понял, но то, как проясняется взгляд мальчишки напротив, как светлеет мгновенно лицо. Юнас чувствует: так и есть.

— Он вытаскивает меня секунда за секундой, просто держа мою руку. Он говорит со мной — тихо, обо всем на свете. Рассказывает о детстве или о падающих листьях за окном, об отливе, который видел на море. Говорит, как любит меня, все время, понимаешь? Постоянно. Как о чем-то настолько же естественном, как дыхание, сон или солнце на коже. Эти приступы случаются реже и реже. Конечно, биполярка никуда не уйдет. Просто знай, рядом с ним у меня и мысли схожей никогда не возникло, ни мысли, ни тени ее. Не волнуйся.

Это что-то настолько сокровенное и дорогое, что у Юнаса щиплет в глазах. Он бормочет ворчливо о чертовых сантиментах, но сам чувствует, как… отпускает. Как пружина, что сжималась и сжималась в груди беспричинной тревогой, больше не давит, не грозит рвануть, все круша и сметая…

— Спасибо, что открылся мне, бро. Не стоило так… это бестактно и не мое дело, но я должен был…

— Все в порядке, Юнас, я понимаю. И даже не злюсь.

Телефон в длинных пальцах забавно подпрыгнет, и лицо парня расползется в улыбке, когда он прочтет сообщение.

— Исак нас увидел в окне. Думаю, от вопросов не отвертеться. Хорошо, что я такой предусмотрительный и захватил с собой пива. Можем пойти в парк, по дороге все вместе съедим по кебабу.

— В смысле… ты ему не расскажешь?

— О том, что его друг тревожится о его счастье? Думаю, Исак и так это знает.

Подмигнет так весело и свободно. И тут же рассмеется, когда чьи-то ладони опустятся на глаза, а в шею ткнутся горячие губы.

— Уже соскучился без меня?

— Просто как ненормальный…

========== Часть 65. ==========

Комментарий к Часть 65.

https://vk.com/doc4586352_458976253?hash=0d64cd4a08643a906f&dl=73741f90b97c002362

— Он считал, что меня недостоин, представляешь?.. Вильде, что ты копаешься? Что, если Эвен решит, что я забыл… или что никто не придет, чтоб поздравить.