Кардинал Ришелье

«Сир!

Самый скромный, самый ревностный и самый несчастный из Ваших подданных, бросается к ногам Вашего Величества, чтобы добиться справедливости. <…>

Преступления, которые инкриминируются мне, есть самое ужасное и самое отвратительное из того, что может придумать человеческий разум. Если я виновен, то во всем Вашем королевстве не найдется пытки достаточно строгой, достаточно жесткой, чтобы наказать меня, но если я невиновен, то мне не будет большего удовлетворения кроме как, если Ваше Величество лично скажет, что не верит в то, в чем его пытаются убедить. <…>

Я попытаюсь изложить Вашему Величеству свои соображения по двум пунктам, максимально ясно для человека, который уже шесть месяцев находится во мраке.

Во-первых, я утверждаю, что у сих дев нет ни одного из признаков, которые, согласно Церкви, свидетельствуют об одержимости, на основании чего я заключаю, что они не одержимы.

Первый признак состоит в том, чтобы говорить на разных языках или, по крайней мере, понимать их. Эти демоны не делают ни того, ни другого. Поначалу они, правда, говорили на латыни, но с такими грубыми ошибками, что самые просвещенные умы сочли, что не избыток знаний был причиной их погибели. Изгоняющие духов решили говорить с ними на нашем языке, потому что на нем они говорили лучше всего, и он был им естественнее. Демоны любят Францию, поскольку хотят говорить по-французски.

Но чтобы извинить молчание этих немых дьяволов, когда им задают вопросы по-гречески или на хорошей чистой латыни, какой не все владеют, они объясняют это тем, что я заключил с ними договор. <…>

Второй признак одержимости – поднимать одержимых в воздух, чего эти дьяволы не делают и не сделают никогда, как бы им ни приказывали.

Не сделают они и третьего, а именно не откроют тайных вещей, недоступных человеческому разумению. Они умеют только строить рожи, падать на землю и делать другие глупости, о которых мне стыдно говорить Вашему Величест– ву. <…>

Впрочем, даже если эти девы и одержимы, то не я тому причина. Вот доказательство: это можно утверждать лишь по свидетельству дьявола, которое я отвергаю как ложное; лживые люди, признанные лжецами, не могут выступать свидетелями. <…>

Изгоняющие духов из Лудена поставили себе задачей вырвать по заказу свидетельство против меня этого заклятого врага рода человеческого; и, что нелепее всего, они часто прибегают при этом к молитвам и ласковым словам, называя его великодушным, ученым и другом. Взамен они обещают освободить его из того места, куда божественное правосудие ввергло его на веки веков.

Но позвольте мне, Сир, открыть Вашему Величеству все их приемы, и Вы тогда узнаете, что они были нехороши и сильно возмутили еретиков из этого города, поскольку дьяволу позволили произносить самые похотливые слова, самые отвратительные кощунства против Бога и Пресвятой Девы. <…>

Я лишь прошу Ваше Величество прислать двух докторов из Сорбонны, чтобы судить об истинности одержимости, и хороших судей, чтобы справедливо изучить мое дело. Если я виновен, прошу лишь о смерти на колесе и самых жестоких муках. Если я невиновен, разумно было бы заявить о моей невиновности. Что бы ни случилось, умру я или останусь жить, я вечно буду Вашим покорным и верным слугой».