Кардинал Ришелье

Новый виток европейской войны

После смерти своего блистательного

союзника Густава Адольфа

Франция наконец решилась

бросить открытый вызов империи.

Франсуа БЛЮШ

Между тем в ноябре 1631 года войска герцога де Ля Форса совершили неожиданный марш-бросок и оказались у стен Седана, где прятался Фредерик-Морис де Ля Тур д’Овернь, 2-й герцог Буйонский, находившийся в тайном сговоре с Марией Медичи.

Город был быстро взят и присягнул на верность Людовику XIII. Потом маршал де Ля Форс двинулся к Вердену и там соединился с другой армией, которой командовал сам Людовик XIII. Вскоре обе армии сосредоточились у германских границ.

Это стало не просто строгим внушением герцогу Лотарингскому, предоставившему в свое время убежище сбежавшему Гастону и многим другим злейшим врагам Людовика XIII и кардинала де Ришелье, но и положило начало присоединению к Франции этого независимого герцогства, географически разделявшего Францию и Германию и находившегося под формальной опекой Священной Римской империи.

Укрепив позиции Франции в Лотарингии, кардинал начал подумывать о походе в соседний Эльзас, но тут он не встретил понимания со стороны своего ближайшего помощника отца Жозефа. Тот утверждал, что в первую очередь следовало бы помешать захватническим устремлениям шведского короля Густава II Адольфа в западной части Германии. К тому же, полагал отец Жозеф, «христианнейший» король был просто обязан выполнить свое обещание, данное католическим князьям Германии, – защищать их от шведского завоевания.

В результате кардинал де Ришелье счел аргументы своего помощника вескими и отказался от похода в Эльзас, а в Майнц, где в тот момент находился лагерь Густава II Адольфа, было направлено специальное посольство во главе с бароном Эркюлем де Шарнасе – одним из лучших дипломатов школы Ришелье. Его заместителем был назначен Урбен де Майе, маркиз де Брезе, шурин (муж младшей сестры) кардинала. У послов имелись четкие предписания: всеми средствами склонить короля Швеции повернуть оружие против Фердинанда II Габсбурга в его наследственных землях, то есть в Австрии и Чехии. Кроме того, нужно было получить от Густава II Адольфа обещание не посягать на территории католических княжеств Германии, находившихся под покровительством Людовика XIII.

Переговоры шли тяжело, но в итоге они завершились тем, что протестантская Швеция стала активным союзником католической Франции и немецких государств, восставших против императора Священной Римской империи Фердинанда II Габсбурга. Таким образом, политика Франции окончательно вошла в конфликт с интересами Испании. В течение двух лет король Швеции показал себя величайшим полководцем в Европе, а император Фердинанд потерпел серию таких жестоких поражений, что война загремела уже на границах Эльзаса.

К сожалению, отважный Густав II Адольф, один стоивший целой армии, погиб в битве при Лютцене 16 ноября 1632 года. Он был прострелен двумя пулями и упал с лошади, но его солдаты не заметили этого, и король, затоптанный лошадьми, пролежал на поле битвы до утра, и лишь тогда шведы нашли его, совершенно обезображенного.

Фридрих фон Шиллер по этому поводу пишет:

«Счастье, никогда не покидавшее Густава Адольфа на всем протяжении его жизненного пути, даровало ему и при гибели редкую милость – умереть во всей полноте своей славы, во всей чистоте своего имени. Своевременной смертью его добрый гений спас его от неизбежной судьбы человека: на вершине счастья утратить скромность, в зените могущества – забыть о справедливости. Позволительно усомниться, заслужил ли бы Густав Адольф, продлись его дни, те слезы, которыми Германия оплакала его кончину, то восхищение, которым потомство почтило единственного в мире справедливого завоевателя».

Но, как совершенно верно отмечает процитированный выше автор, «для силы, правящей миром, нет незаменимых людей». Другие великие люди – шведский канцлер Аксель Оксеншерна и кардинал де Ришелье во Франции – приняли управление войной, «равнодушный ко всему рок переступил через его прах, и еще целых шестнадцать лет пламя войны бушевало над давно забытой могилой».

А вот в Испании весть о гибели Густава II Адольфа была встречена, по выражению историка Эжена Россев-Сент-Илера, с «непристойной радостью».

Что касается кардинала де Ришелье, то он написал тогда Людовику XIII: