Кардинал Ришелье

Министр принимает единственно, на его взгляд, верное решение: доверяет командование отдельными корпусами и армиями одновременно двум-трем маршалам и генералам. Уже первые сражения показали, как он ошибся. Безответственность «сокомандующих», занимавшихся бесконечными интригами и доносами друг на друга, в конечном счете самым пагубным образом отразилась на боеспособности войск. В ходе войны Ришелье вынужден будет исправить собственную ошибку.

При всех очевидных недостатках военного характера у Франции было одно несомненное преимущество — ее выгодное геостратегическое положение. Компактность территории Франции создавала возможности для быстрой переброски войск с одного направления на другое, в то время как силы ее противников были разобщены (испанские Нидерланды, Германия, Северная Италия, Пиренеи) и практически не имели возможности объединиться. К тому же габсбургская империя вынуждена была одновременно вести борьбу на собственной территории со шведами и германскими протестантами, а Испания — с Голландией.

Было у Франции и еще одно преимущество, на которое первым обратил внимание английский политический деятель и историк первой половины XVIII века лорд Болингброк, высоко оценивший расчетливость Ришелье, выбравшего удобное для Франции время вступления в войну. «Он имел двойное преимущество, вступив в войну на столь позднем этапе, — подчеркивал Болингброк в „Письмах об изучении и пользе истории“, — ввод свежих войск против утомленного и почти выдохшегося противника и преимущество, вытекавшее из того, что, уступив нетерпению друзей, нуждавшихся в помощи Франции, этот государственный деятель получил возможность выставить те требования и заявить те претензии — во всех договорах с Голландией, Швецией, с князьями и государствами Империи, — на которых он основывал будущее возвеличение Франции».

При объявлении войны Ришелье решил соблюсти давно забытый ритуал двухсотлетней давности с явной оглядкой на европейское общественное мнение, если, конечно, можно было вообще говорить о таковом в XVII веке. В Мадрид был отправлен специальный герольд в средневековом одеянии, доставивший Филиппу IV декларацию Людовика XIII об объявлении войны с перечислением всех «обид», нанесенных его королевскому достоинству. Другой герольд, чье имя сохранила история, сьер Жан де Грасьоле отбыл с аналогичной декларацией в Брюссель к губернатору испанских Нидерландов кардиналу-инфанту дону Хуану Австрийскому.

Итак, война объявлена. За одиннадцать дней до ее начала отец Жозеф следующим образом определил цель предстоящей кампании: «Подлинные намерения короля состоят в том, чтобы в максимально короткие сроки обеспечить всеобщий мир на будущее, которое напоминало бы золотой век времен Августа». Ни Людовик XIII. ни Ришелье не могли и предположить, что война, которая начнется через одиннадцать дней, против Испании отодвинет наступление «золотого века» без малого на три десятилетия.

Вторжение

Фактически Франция начала военные действия еще 8 мая 1635 г., когда ее 25-тысячная армия пересекла границу Люксембурга. В день объявления войны, 19 мая, французские войска в районе Авена (бельгийские Арденны) встретили 13-тысячный испанский корпус, возглавляемый принцем Томасом Савойским, и, с ходу атаковав, наголову разгромили его. Испанцы потеряли до 4 тысяч убитыми, всю артиллерию и 40 знамен. 27 мая, продвигаясь в глубь испанских Нидерландов, французские войска встретились в районе Маастрихта с передовыми частями голландской армии принца Оранского.

6 июня Людовик XIII подписал обращение к населению испанских Нидерландов с призывом к национальному восстанию. В следующей королевской декларации, датированной 18 июня, начавшаяся кампания была названа «справедливой войной». Данное понятие, впервые введенное в обращение Ришелье, было неизвестно в тогдашней политической лексике. Как видим, кардинал продолжал заботиться о том, чтобы придать французскому вмешательству в войну вынужденный характер.

Окрыленный первыми успехами, Ришелье предпринимает усилия по мобилизации всех живых и материальных ресурсов страны на военные цели. Его стараниями общая численность французской армии возросла с 60 тысяч до 160 тысяч человек: 134 тысячи в пехоте и 26 тысяч в кавалерии. Никогда прежде Франция не имела столь многочисленной армии.

Тем временем франко-голландские войска развивали наступление на Брюссель. 1 июня они подошли к городу Тирлемону — на полпути между Маастрихтом и Брюсселем. Там размещалась ставка дона Хуана Австрийского, который, взвесив свои возможности, предпочел сдать город, заранее выведя оттуда испанские войска. Тирлемон подвергся жестокому разграблению. Как уверял Таллеман де Рео, ответственным за это был принц Оранский. Трудно сказать, как было в действительности, но французы приняли в грабежах самое активное участие. Бесчинства, творимые на территории испанских Нидерландов «освободителями», отрицательно сказались на дисциплине франко-голландских войск.