Кардинал Ришелье

Не полагаясь полностью на достоверность сведений, получаемых от графа Овернского, государственный секретарь перепроверяет их у своего брата маркиза Анри де Ришелье. В секретном письме брату Ришелье направляет свой личный шифр «для того, чтобы Вы могли отныне и впредь сообщать все подробности, какие сочтете необходимыми и которые должны быть известны только Вам и мне…» Тайные осведомители, по всей видимости, были у Ришелье и в других армиях. Когда по неизвестным причинам герцог де Гиз промедлил с сообщением в Париж о взятии им 15 февраля 1617 г. крепости Ришекур, он, к своему удивлению, получил письмо короля, датированное 7 марта, с выражением неудовольствия по этому поводу. Удивление герцога было тем более велико, что к моменту получения письма он так и не удосужился сообщить королю об одержанной победе. В послании, составленном все тем же вездесущим Ришелье, говорилось: «Этим письмом я напоминаю Вам о необходимости немедленно сообщать мне о предпринимаемых Вами действиях, о положении моих войск, о наличных силах и диспозиции моих врагов, а также то, что Вам известно об их замыслах. Тотчас же по получении этого письма Вы должны принять меры по срытию стен Ришекура с целью избавить меня от последующих забот об этой крепости, а также для устрашения других…».

Именно Ришелье принадлежала идея разрушения взятых крепостей и замков, и именно ему в определенной мере Франция обязана утратой многих интересных памятников средневековой архитектуры.

Немало времени и энергии отнимало у Ришелье разбирательство недоразумений и постоянных ссор между генералами и маршалами, нередко принадлежавшими к враждебным лагерям. В собрании его деловых бумаг можно обнаружить множество писем, адресованных заносчивым военачальникам, с призывами к примирению. Ришелье неустанно добивался согласованности действий армий. Эти усилия в значительной мере способствовали успехам королевской армии. В конце марта 1617 года граф Овернский сумел-таки взять Суассон, а герцог Гиз после захвата Шато-Порсьена осадил крепость Ретель, создав угрозу Седану, где укрывался герцог Буильонский. Военная кампания вступила в свою завершающую стадию. К началу апреля 1617 года мятежные принцы вынуждены были прекратить сопротивление и сложить оружие.

* * *

С этого времени государственный секретарь уделяет больше внимания вопросам внешней политики. Здесь, как и в военном делопроизводстве, он обнаружил полную запущенность: никаких текущих бумаг, никакого архива.

Многочисленные предшественники Ришелье приходили и уходили, не оставляя после себя никаких следов. На депеши послов и другие официальные документы смотрели как на личную собственность. Практики приема и сдачи дел как таковой не существовало. Каждый новый министр должен был начинать с пустого места и такое же пустое место оставлял своему преемнику. Ценнейшие для истории документы либо бесследно исчезали, либо в лучшем случае оседали в семейных архивах бывших министров.

Ришелье принимает решительные меры по наведению порядка. Он направляет письменный запрос Абелю Сервьену — ближайшему помощнику бывшего государственного секретаря Виллеруа: «Убедительно прошу Вас выслать мне копии инструкций, которые Вы забрали с собой; кроме того, прошу детально ознакомить меня с тем, что происходило за время Вашего пребывания здесь, с состоянием дел на текущий момент и с тем, чего можно было бы ожидать в будущем. Я должен составить себе более полное представление о возможном течении событий. Служба королю требует того, чтобы вновь назначенный стремился получить всесторонние сведения».

С аналогичной просьбой Ришелье обратился к французскому послу при папском дворе де Бетюну, не обнаружив его депеш из Рима. Государственный секретарь потребовал от всех дипломатических представителей Франции за рубежом навести порядок в делопроизводстве.

Дипломатия, как и военное дело, — новое занятие для Ришелье, и здесь у него поначалу не все шло гладко, о чем свидетельствуют современники, в частности французский посол в Венеции де Леон и посол Испании при французском дворе герцог Монтелеоне. Они говорят об отдельных промахах нового государственного секретаря по части дипломатического протокола. Впрочем, довольно быстро Ришелье преодолел первоначальные затруднения.

Гораздо большие заботы у него вызывали проблемы европейской политики. В тот момент французская дипломатия была встревожена обострением ситуации в Северной Италии.

Напряженность в этом районе была вызвана противоборством Испании с Савойей и Венецией. Испания в начале XVII века контролировала Неаполь, Мантую и Милан, намереваясь распространить свое влияние на север и северо-восток Италии, вплоть до границ габсбургской империи. На пути гегемонистских притязаний Мадрида встал герцог Савойский Карл Эммануил. Он отказался от союза с Испанией и заручился поддержкой английского короля Якова I и Венецианской республики.