Кардинал Ришелье

Еще в июле 1620 года в Вальтелине — области Северной Ломбардии, расположенной между рекой Адда и озером Комо, — вспыхнула религиозная вражда между католиками и протестантами, в которую поспешили вмешаться австрийцы и испанцы. Географическое положение Вальтелины — на стыке Италии и габсбургской империи — предопределило ее участь: она была втянута в Тридцатилетнюю войну. Французская дипломатия при Пюизье и Ла Вьевиле полностью устранилась от участия в урегулировании конфликта в Вальтелине, отдав всю инициативу в руки Габсбургов. И без того прохладные отношения Франции с Венецией обострились. Ришелье считал необходимым положить конец непомерным претензиям Мадрида в этом районе. «Нельзя сомневаться в том, — писал он в записке королю, — что испанцы стремятся к мировому господству и что до настоящего времени они встретили только два препятствия: разобщенность их владений и нехватку людских ресурсов. Однако, предпринимая походы через Альпы, они преодолеют и то, и другое». Франция, полагал Ришелье, не должна допустить соединения испанских владений в Северной Италии с имперскими, а такая возможность существовала в случае захвата испанцами альпийских горных перевалов. Как видим, контуры будущей антигабсбургской политики Ришелье уже намечены.

Людовик XIII окончательно — конечно же, не без помощи Ришелье и его друзей — убедился в несостоятельности своего первого министра. Одновременно у короля появилась возможность оценить качества другого человека, которого, как ему внушали, посылала сама судьба. С августа 1624 года вызовы Ришелье к королю становятся ежедневными, в то время как Ла Вьевиль никак не может получить аудиенцию. Однажды после очередной беседы Людовик XIII неожиданно предлагает кардиналу возглавить его Совет и самому определить его состав. Ришелье сохраняет хладнокровие, ничем не обнаруживая охвативших его чувств. Он намеренно колеблется, побуждая короля проявить настойчивость. Ришелье просит несколько дней на размышление, по истечении которых дает согласие и представляет королю список кандидатов в члены Королевского совета. В этом списке — Шомберг, Марильяк, Шампиньи, Моле и другие, как заверяет кардинал, честные, уважаемые и энергичные люди. Король тут же утверждает его, не внеся ни единой поправки. Казалось бы, Ришелье должен быть полностью удовлетворен. Но нет, он просит у короля дать его министерству долгосрочный мандат, учитывая тот огромный объем работы, который предстоит проделать. Беда всех предшествующих министров, по мнению Ришелье, состояла в том, что они еще не успевали изучить проблемы, как их меняли. «После того как я представил Его Величеству самый подробный перечень всех беспорядков, которые имеют место в управлении государством, — вспоминал Ришелье, — я сказал ему, что если в будущем… он совершит подобную ошибку (частую смену министров. — П. Ч.), исправить ее будет уже невозможно. Просто разрушать, но нелегко созидать…» Король принял и это условие.

Каким-то образом Л а Вьевиль узнал о необъявленном еще решении короля. Он добился аудиенции у Людовика XIII и, словно снимая с себя непосильную ношу, заявил: «Мне известно, Сир, что Ваше Величество более не нуждается в моих услугах». Король не удостоил своего недавнего любимца ответом. Его безразличный, ледяной взгляд был красноречивее любых слов.

На следующий день капитан королевских мушкетеров де Трем арестовал первого министра, которого еще не отрешили официально от должности, и препроводил в тюрьму Амбуаз, где Ла Вьевилю предстояло просидеть 13 месяцев, пока шло следствие по обвинению его во взяточничестве.

Король тем временем вызвал к себе всех членов нового Совета и сообщил им свою волю. Ришелье выступил с речью, в которой охарактеризовал внутреннее и внешнее положение Франции. Он умело создает впечатление, что отныне всеми делами будет управлять только король. Ришелье умоляет его «не слушать никаких жалоб на того или иного министра в частном порядке, но самому встать во главе Совета». Идея Ришелье проста: отныне все решения Совета должны быть освящены лично королем, поэтому обвинить тех или иных министров, и прежде всего самого Ришелье, за допущенные промахи будет просто невозможно. Кардинал прекрасно знал, что Людовик XIII не способен к самостоятельным поступкам и тем более к изнурительному ежедневному труду, которого требовали государственные дела. Истинным творцом и проводником политической линии будет он — кардинал Ришелье. Поэтому он мог смело провозгласить: «Сир, Вам следует править таким образом, чтобы все признали, что Ваше Величество сам заботится о своих делах…» Ришелье умело взял бразды правления в свои руки, оставив королю иллюзию, что все теперь зависит исключительно от его монаршей воли.

В своем выступлении Людовик XIII одобрил все советы, содержавшиеся в речи Ришелье, не преминув недобрым словом помянуть предыдущих министров. А в конце своей речи король выразил уверенность, что «отныне будет доволен своими делами, ибо они теперь будут в полном порядке под управлением господина кардинала де Ришелье».