Кардинал в серой шинели

— Что мы можем противопоставить этим новым неприятностям? И кто такой этот полковник? Можно ли ему верить?

— Он действительно командир полка, — отвечает барон. — Я его знаю.

— Ну, хотя бы в этом я могу быть уверен. А все остальное?

— Нам нужно время, — тяжело говорит Гройнен.

— Как много, ваше преосвященство?

— День… может быть, два.

— Хорошо. Все равно других вариантов у нас пока нет. Буду ждать.

— А… предложение барона? — поднимает епископ на меня взор.

— Вы меня, ваше преосвященство, надеюсь, за мерзавца не держите? Что, неужели кто-то всерьез решил, будто я смогу принять такое предложение? Ну… знаете ли…

Слов у меня просто не остается. Резко повернувшись на каблуках, выхожу из комнаты. Хлопнув дверью, сбегаю по лестнице и выхожу во двор. Отпихнув часового, выскакиваю на улицу и быстрым шагом удаляюсь от дома. Ни хрена ж себе! Не ожидал…

Никого сейчас видеть не хочу!

Пройдя по переулку, сворачиваю еще куда-то и присаживаюсь на лавочку около небольшого домика.

Здесь тихо, только в пыли копошатся куры. Откуда-то издалека доносятся обыкновенные звуки городской жизни. Но здесь ее не видно совершенно.

— Кхе-кхе… Вы позволите?

Старый-престарый дедок. Я что же, его место занял?

— Да ради бога! На минутку всего и присел…

— Не волнуйтесь, любезный господин! Просто я уже привык тут сидеть. Старым костям немного надо, всего-то и радости — на солнышке погреться, когда погода позволяет. А сейчас — как раз такой денек.

— Присаживайтесь. А я уж пойду себе…

— Нет-нет, оставайтесь! В кои-то веки кто-то присел ко мне на скамейку! Здесь нечасто ходят люди…

— Отчего же?

— У нас, любезный господин, нехорошее соседство.

— Это вы графский дом имеете в виду? Так его хозяин вроде бы неплохой человек?

— Ничего не могу сказать вам против, хотя он и… ну, вы меня понимаете?

— Серый, что ли?

— Ну да. А вот жена у него — просто ангел! Ее тут все любят!

— Уж я-то думаю!

— Ну, и от лорда никто из нас ничего плохого не видел. Пусть он и не из нашего мира, но нам с того не хуже. Нет, он по-своему добрый человек. Хотя и Серый.

— Так в чем же тогда дело?

— Вот этот дом, любезный господин, — посох в руке старика указывает на ближайшее строение. — Это нехороший дом, около него никто не решается присесть или остановиться.

— Чем же он плох? Обычный дом.

— Хозяин у него был… как бы это вам сказать… словом, плохой человек.

— Он что — детей по ночам жарил? Суп из девственниц варил?

— Господь с вами, любезный господин! Такого ужаса даже и я отродясь не слыхивал! Он был… чернокнижник!

— Колдун?

— Нет, такого тут быстро бы извели! Он писал черную книгу!

— Ее кто-нибудь видел? Читал?

— Видели! И многие! А вот читать — господь уберег!

— И что же с ним стало?

— Однажды он просто не вышел из дома. Когда к нему вошли, то он лежал на спине, и лицо его было жутко перекошено! Будто бы он увидел… ну, сами понимаете, кого!

— Только лицо?

— А вы проницательный человек. Нет, пальцы рук тоже были сведены и скрючены. Вся одежда разорвана, будто бы он пытался сам ее разодрать.

— Царапины на лице были?

— И на шее тоже.

Судорожное сокращение рук. Классическая картина отравления — бедняга испытывал приступы удушья и старался хоть как-то облегчить себе дыхание. Стрихнин? А он в этом мире есть? Хотя что-то похожее наверняка присутствует.

— Книга?

— Ее не нашли. Хотя, судя по всему, уж книгу-то искали не мы первые! В доме все было перевернуто и разбросано.

— И что же было после?

— Ничего. Дом забили досками. Там больше никто не живет.

— Как давно это случилось?

— Да уж… года три. Или больше? Не помню…

Оставив словоохотливого деда на скамейке, подхожу к дому. Совершенно обычный домик. Момент… Две трубы? Насколько я в курсе — это роскошь! За вторую трубу здесь платят особо — это как раз один из тех странных налогов, который и был отменен вместе с прочими несуразностями. Но хозяин-то прежний его платил! Стало быть — деньги были. А жил в маленьком домике… Нестыковка!

Обойдя дом, обнаруживаю дверь. Она мало того что забита досками, так еще и опечатана. Печать, кстати говоря, вполне себе свежая, уж точно не трехлетней давности — сургуч столько не проживет. Особенно на улице, под открытым небом. Значит, в доме кто-то был… И недавно. Осмотрев входную дверь, качаю головой. Нет, скорее всего, просто печать обновили. А зачем? Чья у нас печать?

Хм…

Печать оказалась… графской. То есть — прежнего графа, мною упокоенного. Она у меня в замке на столе лежит. Это что же — граф Дарен самолично тут бывал? Да нет, вряд ли… Послал кого-нибудь, вот это — вернее. Однако же! Дарен знал про этот дом!

А я чем хуже?

Доски — долой!

Печать — да и хрен бы с ней!

Замок. Ключа нет… Впрочем — отчего же нет? Вот он — универсальный ключ, на боку висит.

Со скрипом отворилась покосившаяся дверь, и я вошел в узкую прихожую.

Обыск тут, говорите, был?