Кардинал

– Привет… – Голос едва слышный, измученный. – Я думала, ты не придешь и я умру тут одна. Думала, потеряю тебя.

– Не глупи. Как можно меня потерять? У меня в голове самонаводящееся устройство. Оно притащит меня домой, хочу я этого или нет.

– Дурачок. – Она скорчила гримаску. – Я уже так давно не пыталась покончить с жизнью. Забыла, как это больно.

Она зарыдала. Я осторожно прижал ее к себе, убаюкивая:

– Ш-ш-ш… Не плачь. Не надо. Я здесь. Я помогу. Я ведь обещал тебя защищать? И буду защищать. Всегда. – Я слегка отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо. – Что он сказал, Кончита? Что такого сказала эта сволочь, что ты вдруг решила оборвать все разом?

– Он сказал ужасную вещь, Капак, – простонала она. – Только сам не понял. Он пытался помочь, как ты сейчас, только он не умеет. Он хотел меня подготовить. – В глазах блестели слезы. Кончита горестно мотнула головой, и они заструились по щекам. – Бедный Ферди. Он всегда хотел как лучше для меня. Только у него плохо получалось.

– Он разве жив?

– Конечно. – Она шмыгнула носом. – Ферди никогда не умрет. Он будет жить вечно, великий, ужасный и беспомощный.

– А я думал, он погиб.

– Нет. Это был он, Ферди. Немного похудел, но в остальном почти не изменился.

– Но что же он такое сказал, что толкнуло тебя… на эту глупость?

Кончита посмотрела на меня холодными, совершенно взрослыми глазами, в которых безошибочно читался ее настоящий возраст:

– Он сказал, что ты гангстер.

Я помертвел:

– Кончита, я… я собирался сам тебе сказать. Я не хотел…

– Все нормально. Это ничего. Я и так подозревала. Но он еще сказал, что ты аюамарканец. – Опять это слово! В ее устах уж совершенно немыслимое. – Он сказал, что привязываться к тебе не стоит, но я знала это и без него.

– А почему не стоит привязываться, Кончита? – тихо спросил я.

– Потому что почти все аюамарканцы умирают. Немногие – избранные – остаются в живых, а вот остальные… Он хотел смягчить удар заранее, рассказав мне. – Кончита фыркнула. – Бездушное тупое чудовище.

– Не понимаю… – Я выпустил ее из рук и отодвинулся.

– Не волнуйся. – Кончита подсела поближе. – Я не собираюсь его слушать. Он напугал меня своим приходом. Я хотела покончить с собой, потому что перепугалась. Мне страшно тебя потерять. Но ты другой. Не такой, как все. Я знаю, ты можешь его побороть. Ты не такой, как они все… как я. – Она кивнула, перехватив мой вопросительный взгляд. – Да, я тоже одна из них. И тоже слабая. Но у тебя хватит сил выступить против, Капак. Ты сильнее всех нас.

– Я все-таки не понимаю. При чем тут Фердинанд Уэйн? Откуда у обычного гангстера, который к тому же вроде давно числится мертвым, столько власти? Как он связан с этим аюамарканским списком? В чем его…

– Какой Фердинанд? – перебила Кончита.

– Фердинанд Уэйн, – простонал я.

Она что, уже пытается вытеснить его из памяти? Снова отгораживается от реальности?

– Кто это?

– Это… – Я взял ее за руку. Продолжать было жестоко, но я не мог позволить ей уйти в свой вымышленный мир, не выяснив сперва того, что хотел. Придется надавить, как бы я потом ни казнился и ни терзался. – Это твой муж. Фердинанд Уэйн.

Она, опешив, уставилась на меня и прошептала, мотая головой:

– Нет, Капак.

– Да, Кончита.

– Нет! – завизжала она. А потом прижалась ладонями к моим щекам и в ужасе посмотрела мне в глаза: – Я думала, ты знаешь. Я думала, ты поэтому… боже! Нет, Капак, мой муж не Фердинанд Уэйн. Мой муж – Фердинанд Дорак.

– Кто? – Голова пошла кругом. Я помнил эту фамилию, но мозг отказывался воспринимать.

– Дорак, – повторила Кончита. А потом, откинувшись на подушки, бледная как полотно, пояснила сквозь слезы: – Я замужем за Кардиналом.

ама ситува

Я завтракал в «Шанкаре» один, выбрав столик как можно дальше от утренних завсегдатаев, погруженный в мрачные раздумья о вчерашнем. Аппетита не было. Заказал стакан апельсинового сока, но через пару глотков забыл о горьковато-кисловатом напитке напрочь.

Фердинанда Уэйна не существует. Это фантом, придуманный для отвода глаз докторов, сиделок, служащих отеля и доверчивых простаков вроде меня. Кончита замужем за Кардиналом.

У меня до сих пор не укладывалось в голове. Как этому старому чудовищу удалось покорить сердце нежной девушки? Хотя, может, она не всегда была такой нежной и чувствительной? Может, та хрупкая и беззащитная женщина, что сейчас боится высунуть нос из «Скайлайта», появилась, только когда болезнь изуродовала ее тело. Интересно, какой она была раньше?

Обрушив на меня свое потрясающее откровение, больше ничего интересного Кончита вчера не сказала. Я пытался расспросить поподробнее насчет аюамарканцев, но она отделывалась невнятным бормотанием, что все они мертвецы. В конце концов она заснула у меня на руках. Я долго баюкал ее, глядя в пространство и прислушиваясь к едва уловимому стуку слабого сердца. Когда я ушел, она даже не шевельнулась.