Кардонийская петля

Офицер сделал большой глоток из фляжки, шумно выдохнул и вытер губы рукавом. Лысый, не поднимая глаз, вминал табак в трубку и, кажется, мурлыкал себе под нос какой-то легкомысленный мотивчик. Солдаты расстрельной команды, проявившие живой интерес к началу разговора, теперь уселись в траве и хохотали над анекдотами, что травил присоединившийся к ним шофер фургона, винтовки валялись рядом. Окажись тут шустрый фотограф с новомодным аппаратом на треноге, он вполне мог стать автором пасторальной картинки: «Героические воины на привале после победы». Настроение подходящее, фон соответствует, а кряхтенье не вошедших в кадр копателей никто не услышит.

Напарник Адама, взмокший под тёплым, совсем не осенним солнцем, приотский солдат, прекратил копать и зло посмотрел на замершего с кителем в руках Сантеро.

– Хватит бездельничать.

– Это ты за деньги корячишься, а я по принуждению, – напомнил Адам. И добавил: – Чтоб тебя трижды в левый борт!

– Хочешь на верёвке болтаться?

– Не тебе решать.

Солдат сжимает кулаки, но Сантеро плевать, он вперяет взгляд в адигена, продолжающего вминать табак в трубку, и слышит очередной вопрос:

– Что я буду курить?

– «Аласорское золото», – отвечает приотец так, словно лысый обязан знать лучший кардонийский сорт.

– Ароматный.

– У него великолепное послевкусие.

Адам берётся за лопату. Взрыв смеха: солдаты ржут над развязкой очередного анекдота. Напарник стягивает гимнастёрку. Штык вонзается в землю. Офицер пытается засунуть кисет в карман, чтобы предложить адигену спички.

А лысый бьёт.

Мундштук, который так и не смочили в коньяке, влетает угодливому приотцу в глаз.

У Сантеро отваливается челюсть.

Сила удара такова, что трубка входит в голову несчастного до самой чаши.

Кто-то из солдат реагирует на резкое движение и поворачивается.

Офицер хрипит, лысый выдёргивает из его кобуры револьвер, солдаты хватаются за оружие. Адам, неожиданно для себя самого, лопатой бьёт запутавшегося в гимнастёрке напарника по затылку.

Пауза.

Которая кажется бесконечной. Они смотрят друг на друга: шесть уже вскинутых солдатских винтовок и одинокий шестизарядный револьвер. Медленно поднимаются ещё три винтовки – их владельцы никак не могут справиться с затворами, – но они опаздывают, потому что оружию надоедает смотреть, и начинается стрельба. Сантеро ныряет на дно ямы и не видит мягкие, плавные, но необычайно стремительные движения лысого. Не видит, как тот уходит с линии огня, уклоняется, изгибается, словно в причудливом шаманском танце, резко меняет направление движения, вновь изгибается и стреляет. Движется и стреляет. Шесть выстрелов слева направо, шесть выстрелов справа налево. Кровь на рукаве цапы слева, шесть простреленных голов справа.

Но есть ещё трое.

Пауза.

Адам рискует высунуться и вскрикивает от неожиданности: в шаге от него лысый. Уже вскидывает винтовку землекопа. Но справа таких винтовок три.

Выстрел.

К изумлению Сантеро, адиген успевает первым, сносит одного из троих.

«Он бамбальеро!» – запоздалая мысль.

Бамбальеро, но не волшебник.

Пальцы солдат давят на спусковые крючки, и всё, что остаётся лысому, – демонстрация знаменитого на весь Герметикон «маятника». Адиген уклоняется от первых пуль, но поскальзывается и оказывается на земле. Винтовка падает рядом.

«Всё?»

Выстрелы.

За мгновение до них Сантеро вновь ныряет в яму и только там понимает, что выстрелов слишком много и пришли они не справа. Сантеро понимает, что на поляне появились новые действующие лица, и вновь выглядывает из ямы.

«Святая Марта, помоги…»

– Адам! – Расстрельная команда перебита, а из леса выбегают кирасиры в полном своём благлитовом облачении. Вперёди – высоченный здоровяк, лицо которого скрыто под маской. – Адам!

Голос глуховат, но достаточно звучный.

– Аксель! – От нереальности происходящего голова идёт кругом. – Аксель?

– А кто же ещё? – Крачин помогает другу выбраться и трясёт за плечи. – Укромные уголки ценят не только палачи, но и беглецы.

Аксель здесь! Не убит, не ранен, жив и пришёл на помощь! Друг!

– Как? – лепечет Сантеро.

Он в полной прострации.

– Случайно, – не скрывает эрсиец.

– Случайно, но вовремя, – ворчит поднимающийся с земли адиген.

«Он всегда такой спокойный, чтоб его трижды в левый борт?»

Самого Адама продолжает потряхивать, он ещё не отошёл от горячки последних минут и с изумлением смотрит на хладнокровного, как сытый крокодил, лысого.

«Его ведь едва не убили!»

– Вы ранены, – Аксель кивнул на рукав.

– Ерунда, – хмуро ответил лысый, стягивая цапу. – Пусть принесут бинт и мазь Кольского.

– У меня с собой. – Крачин расстегнул один из подсумков, достал баночку с густой жёлтой пастой, излюбленным средством всех вояк Герметикона, открыл и протянул адигену. Сантеро же изумлённо крякнул: не ожидал, что эрсиец отнесётся к незнакомцу с таким почтением.

«Кто же этот лысый?»

А его следующая фраза и вовсе повергла Адама в оторопь.

– Почему так долго думал? Не хотел рисковать?

Адиген, возможно, и не выговаривал Крачину, но был весьма близок к этому. Вопросы, во всяком случае, он задавал недовольным тоном.

– Вы нас видели? – Аксель поднял брови.