Кардонийская петля

Сидящий впереди пилот поднял вверх большой палец, показывая командующему, что понял приказ, биплан заложил широкую дугу и вновь направился в сторону вдребезги разнесённого Фадикура, смотреть на который самодовольно улыбающийся Селтих мог вечно.

Смотреть и наслаждаться.

Из воды скалятся зазубренные останки паровингов: рваные фюзеляжи, погнутые лопасти, растерзанные плоскости. Торчащее железо кажется взломанными рёбрами Аласора, но Ере отмахивается от дурацкого сравнения, потому что у одного из величайших озёр Приоты не может быть ушерских железных рёбер: из воды торчат остатки рыцарской перчатки, которой враг собирался нанести беспощадный удар по континенту.

Привет ему, тупому врагу. Будет знать, как лезть к приотцам.

Специальные команды вылавливают трупы, но аэроплан улетает от побережья, и внимание Селтиха переключается на улицы разрушенного города – шрамы любой войны – и на выделенные колючей проволокой прямоугольники, которые заполняются пленными. Загоны спешно возводили на подступающих к городу полях сами фадикурцы – отвлекать на это солдат Ере запретил, – и они же торопливо поднимали между загонами пулемётные вышки. Как должен выглядеть концентрационный лагерь, Селтиху объяснили галаниты, точнее, главный военный советник приотской армии, генерал Дирбе Флячик. И он же рассказал, для чего необходимо сразу строить вышки с пулемётами и прожекторами:

«К ночи волосатики придут в себя, успокоятся, почуют силу и попытаются вырваться».

«Не будут они рваться, – отмахнулся Ере. Он ещё не понял всей серьёзности вопроса. – Я объявил, что в течение недели мы передадим пленных ушерцам».

«Вы ведь понимаете, господин командующий, что речь идёт о подготовленных военных? Мы не можем их кормить и охранять, но разве разумно возвращать их во вражеский строй? – Флячик помолчал. – Я полагаю, ушерские пленные поднимут бунт около часа ночи. Нужно распорядиться, чтобы патронов хватило».

А охранять лагеря нужно поручить менсалийцам.

Дирбе Флячик не говорил прямо, но его намёки были прозрачнее ключевой воды, и колючие прямоугольники напомнили Ере о приказе, который он ещё не отдал и не хотел отдавать: поручить охрану пленных менсалийцам и предупредить, чтобы патронов хватило. К счастью, аэроплан быстро миновал поля, и взгляду Селтиха предстала захваченная техника. Бронетяги, паротяги, грузовики, пушки… большая их часть не успела покинуть место дислокации и оставалась на превращённых в гаражи полянах. Бронированные острова на груди Приоты. Ещё вчера – враждебные острова, опасные, а сегодня – наша собственность, которая завтра повернётся против волосатиков. Часть бронетягов и пушек повреждена – таков был приказ парашютистам, но основную массу захватили в целости.

«Силища!»

А ведь есть ещё склады с боеприпасами и снаряжением.

И пленные… Которые, как уверяет Флячик, сегодня устроят бунт. Их должны охранять менсалийцы с пулемётами, и у менсалийцев должно быть вдоволь патронов.

«Дерьмо!»

Ере с удовольствием разрабатывал планы наступления, прикидывал, как быстрее убить больше врагов, требовал от командиров убивать больше врагов, но не хотел поручать охрану менсалийцам. Потому что одно дело бой и совсем другое – «бунт».

«Ни за что!»

Аэроплан пошёл на посадку, и на этот раз Селтих не стал останавливать пилота – насмотрелся. Откинулся на жёсткую спинку неудобного кресла, вцепился в ручки и закрыл глаза, напряжённо дожидаясь, когда шасси биплана коснутся травы. Ере нормально относился к полётам на аэропланах, любил чувствовать, как самолёт плавно или резко уносит его в небо, к облакам, но приземления генерала пугали.

Однако глаза Селтих открыл задолго до того, как биплан остановился: никто не должен видеть слабость командующего. Уверенно выбрался на крыло, спрыгнул и остановился, с улыбкой глядя на подбегающих офицеров.

– Доложите кратко.

– Победа!

Открытые лица, радостные улыбки, горящие глаза – ни одного серьёзного взгляда. Никто не понимает, что война ещё не выиграна. Аллен, кажется, подтанцовывает, и Ере задерживает на нём взгляд.

– Оперативные данные?

– Готовятся.

– Срочно в штаб! – рявкнул Селтих. – Я хочу знать дислокацию каждой моей части, каждой бригады, каждого цеппеля! Я хочу знать, где находятся волосатики! Я хочу…

А в следующий миг эмоциональную речь оборвал мощный взрыв.

– Итак, повторяем диспозицию, – произнес Аксель, не отнимая от глаз бинокль. – Палатка хлопот не представляет. Толстяк, его солдатики и лётчики нам ничего не сделают. Точнее, не должны сделать… Орсон?

– Мы с ребятами берём их на себя, – кивнул один из кирасиров.

Четыре человека блокируют аэродромную команду и пилотов – вполне достаточно.

– Фил и Рег занимаются керосином. – Бочки с топливом приотцы благоразумно отнесли от палатки, разместив на опушке прилегающей к аэродрому рощи. – Сначала убираете часового, потом взрываете.

– Да.

– Это станет сигналом, по которому мы атакуем толпу. – Аксель посмотрел на Помпилио: – А вы садитесь в ближайший самолёт и отправляйтесь по своим делам.