Карельский дневник

Генерал Прайс начал испытывать живой интерес к политическим маневрам наших русских соседей в Кеми, и ему в голову пришла идея найти новые источники информации. Результатом его размышлений стало довольно робкое предложение пожертвовать одному из нас своим званием и честью до такой степени, чтобы подружиться с одной из леди в городе, и впоследствии, как он несколько несвязно выразился, «прищучить этих ***ков, которые хотят покончить с нами».

Я согласился с генералом, что это было бы весьма полезно, и спросил, когда он хотел бы начать. Более того, я выступил с инициативой и предложил ему несколько адресов, уверив его, что он может всецело полагаться на мое благоразумие. Эта шутка стоила мне большого стакана виски с содовой — лишь с его помощью удалось восстановить дружественный тон нашего разговора. В конце концов я рассказал ему в общих чертах, не упоминая имен, об организации, которую выстроил Дрейк-Брокман, и позже, встретившись с нашим главным агентом, он поблагодарил его за великолепно проделанную работу и выразил сожаление, что ее официальное признание невозможно по очевидным причинам.

В начале марта, вероятно, чтобы скрасить наше скучное существование, штаб-квартира главнокомандующего отправила в Кемь с инспекцией Карелии и Карельского полка майора П. Дж. Маккези, второго офицера Генерального штаба. К счастью, «Пи Джей» обладал очень человечными взглядами на жизнь и, как оказалось, весьма необычным чувством юмора.

В назначенное время майор Маккези отправился в инспекционную поездку по приграничным заставам. Мы сообщили об этих планах Григорию и попросили его помочь в организации поездки майора. Он уточнил у нас, согласны ли мы на эту поездку (вопрос, вполне закономерно вызванный отношением штаб-квартиры главнокомандующего к карелам). Дело в том, что большинство солдат — почти все они владели земельными наделами — были отпущены для подготовки к весеннему севу. Граница при этом оставалась в совершенной безопасности, поскольку распутица на дорогах и ледоход на реках на месяц или полтора сделали невозможными любые военные операции. Мы уверили Григория, что никаких возражений против этой поездки у нас не имеется, и он целиком посвятил себя приготовлениям. Первым делом он решил, что, если майор хочет получить какое-либо удовлетворение от этой поездки, ему нужно будет хоть что-то инспектировать. В соответствии с этим он организовал мобильный взвод, который должен был путешествовать от заставы к заставе параллельно с инспекцией, для чего проводник Маккези соответствующим образом подстраивал время поездки от одной заставы к другой.

Григорий, однако, не принял во внимание наблюдательность, присущую нашим штабным офицерам, и после возвращения в Кемь майор Маккези сообщил мне, что нас обманывают и на некоторых лесных заставах он инспектировал тех же самых солдат, что и на первой! В том, что он не разобрался в политической ситуации в районе, не было ничего удивительного: к этому времени карелы уже поняли, что мурманская штаб-квартира относится к ним с подозрением, и поэтому смотрели на всех ее представителей без особого дружелюбия, а едва ли можно найти людей более упрямых, чем северяне, к которым приставлен надзиратель. Боюсь, мнение майора о карелах сложилось не в самой благоприятной обстановке. И все же, несмотря на различие во взглядах на определенные политические вопросы, мы сожалели, когда он вернулся в Мурманск.

Однажды днем Григорий зашел в наш штаб с вырезкой из «Тайме», которую ему кто-то перевел. Напечатанная в ней новость необычайно его встревожила. Прочитав параграф из новостей о России, я послал в Мурманск телеграмму следующего содержания:

В «Таймс» от 25 апреля опубликовано сообщение о попытках мятежа среди карелов и финнов, которое ссылается на вас как на источник информации. Очень прошу Вас направить официальное опровержение этого сообщения в той его части, которая касается карелов, и почтительно прошу сделать это как можно быстрее. Уже не раз было доказано, что в России у нас нет более надежных войск. Вы восстановите правду и предотвратите значительный ущерб, если внесете поправки в это сообщение.

Ответ не успокоил возмущение, которое испытывали все мы. В нем говорилось:

Понимаю ваши чувства. Я испытываю то же самое, когда читаю многие сообщения, однако невозможно заставить некоторых людей в Британии понять, что в действительности здесь происходит. Генерал Мейнард.

Мы постарались настоять на том, чтобы были предприняты хоть какие-то решительные шаги, отправив следующий рапорт: