Карельский дневник

Все наши припасы, снаряжение и счета были приведены в порядок, все британские офицеры и персонал Карельского полка вернулись в Кемь, и к тому времени, как к Попову Острову прибыло транспортное судно, мы были готовы к погрузке. Карельские офицеры пришли к пристани, чтобы пожелать нам удачного плавания. Лишь дав им обещание вернуться как можно раньше, я смог отказаться от ценных прощальных подарков от моих преданных друзей. Многие из наших русских друзей в Кеми также пришли, чтобы попрощаться с нами, но многие испугались, что привлекут внимание вражеских шпионов, и остались дома. В то время я не понимал, насколько близкой и реальной была для них опасность. Единственными, кто испытывал радость, были несколько русских беженцев и кое-кто из британских рядовых. Те же из нас, кто тесно общался с нашими друзьями, оставшимися на берегу, понимали, что мы прощаемся с людьми, обреченными на смерть. Последнее, что мы видели, было множество машущих шляп, среди которых выделялась высокая черная фигура казака Омара, размахивающего своей шашкой.

Мы прибыли в Мурманск, где на борт взошли генерал лорд Ролингсон, генерал сэр Чарльз Мейнард, который в то время тяжело болел, бригадный генерал Прайс, а также их штабы и прочие подчиненные. Во время стоянки в Мурманске я попытался купить одну из канадских эскимосских лаек Шеклтона. Она была точной копией ирландского терьера, за исключением размера — ростом она не уступала волкодаву. Ее владелец не захотел расставаться с ней.

Домой мы плыли на бывшем немецком лайнере, который был отдан союзникам в рамках репараций и назывался, если я не ошибаюсь, «Левиафан». Перед передачей судна немцы повредили забортную трубопроводную арматуру и внесли некоторые усовершенствования в двигатели, в результате чего нам приходилось часто останавливаться для ремонта и удаления песка из поршней. Это еще больше усиливало наше разочарование от недоделанной работы. Из-за всех этих обстоятельств мы не могли наслаждаться чувством свободы от каких-либо обязанностей, которое обычно испытывает «возвращающийся воин». Отсутствие военно-морского эскорта являлось первым и самым заметным доказательством того, что война, наконец, закончилась и наша цель была достигнута.

С собой в Британию я взял в качестве слуги очень умного карельского юношу, хорошо знакомого британскому персоналу Карельского полка своей смекалкой и знанием английского языка. После того, как мы вернулись в Ирландию и парень успел прожить в моем доме два дня, внезапно уволилась кухарка, а служанки заявили, что не будут спать под одной крышей с юным варваром! В результате небольшого расследования я выяснил, что этот мальчишка показывал женщинам свой кинжал и в лицах описывал, как он перерезал глотки бесчисленным немцам и всем другим, осмелившимся встать у него на пути. Увещевания оказались бесполезными, многочисленные обещания вести себя хорошо неизменно нарушались, и когда вторая группа служанок пригрозила уйти, я убедил своего брата взять его в качестве слуги. Четыре дня его поведение было образцовым, но потом он показал на кухне фотографию, сделанную Менде, на которой карельские мальчишки делали вид, что собираются обезглавить одного из своих товарищей. В роли палача позировал Ефим, и этого прислуга не вынесла. Ловкость, с которой он обращался с топором, и проявление непомерного воображения погубили его карьеру слуги в Ирландии. Мы отправили его к своим русским друзьям в Ричмонд, графство Саррей, где уже через несколько дней он заслужил огромное уважение и получил благодарность от полиции за храбрость, которую проявил, остановив понесшую лошадь на переполненных улицах этого городка. Настоящая история этого подвига заключалась в том, что Ефим увидел лошадь без наездника, несущуюся по дороге прямо на него, и решил, что «кто нашел, тот и хозяин», после чего предпринял смелую и успешную попытку захватить этот приз. Ему пришлось испытать большое разочарование, когда его иллюзии развеял хозяин лошади — полисмен! Однако общественное признание помогло ему найти работу у местного дантиста, где он был, без сомнения, счастлив в окружении грозных инструментов. Он проработал там несколько лет, пока, в конце концов, не вернулся в Россию.