Карьера Джекоба Пинбэнка

Яромин Адам Карьера Джекоба Пинбэнка

Адам Яромин

Карьера Джекоба Пинбэнка

Девяностолетний Джекоб Пинбэнк лежал в изоляторе и громовым голосом, который был слышен на пятьдесят метров вокруг, убеждал каждого, кто заглядывал к нему, что его, Пинбэнка, пребывание здесь - дикое недоразумение. Еще бы! Чувствует он себя превосходно (дай бог доктору такого здоровья!), а ежели кто сомневается в силе его рук, то - хо-хо! милости просим! Колет в груди? Ерунда! Чушь собачья!

Однажды в изолятор проскользнул юноша в белом халате.

- Опять осмотр? - рявкнул Пинбэнк.

- Упаси боже, - поспешно ответил тот, пододвигая табурет к койке. - Я сказал, что довожусь вам внучатым племянником. - Он мило улыбнулся. - А вообще-то зовут меня Фред Фергюсон, но вы можете называть меня просто Фред...

- Что вам надо?

- Мне? А знаете, вы чудесно выглядите...

- Еще бы! Ха! Если б не внучка Мэри... Учтите, молодой человек, в груди у меня покалывает уже сорок лет. А мы и тогда частенько выбирались с Сэмом - дружком - на рыбалку. Июль, жарища такая, что дышать нечем. Постойте, в котором же это было году?

- Да, жарковато тогда, говорят, было, - сказал Фред, пытаясь попасть старику в тон.

- Не то что нынче! - воскликнул Пинбэнк. - Да и времена были другие...

- Вот именно! - подхватил Фред и незаметно оглянулся на дверь. - Мы тут болтаем, а ведь у меня к вам дело.

Пинбэнк подозрительно взглянул на него.

- Послушайте, вы не от внучки ли Дженни? Ничего не выйдет! Я завещание изменять не стану.

- Дженни? Нет. Другая внучка... Как, бишь, ее...

- Мэри? Милый ребенок.

- Вот, вот.

- Скверно, молодой человек. В ваши-то годы и такая никудышная память. У меня, например, память что надо! Сэм обычно говаривал: "Джек, ты мог бы стать президентом".

- Но вы еще не знаете, зачем я пришел. - Фред стал серьезным. Более того, почти торжественным. - Дело весьма деликатного свойства. И секретное.

- Секретное? На меня можете положиться. Бывало, Мэри или Дженни...

- Мистер Пинбэнк, - нетерпеливо прервал Фред, - у меня мало времени. Я вынужден быть кратким.

И, подчеркивая каждое слово движением руки, милой улыбкой, поддакивая, когда Пинбэнк вдруг прерывал его потоком воспоминаний, он изложил цель посещения.

Он был агентом небольшой фирмы, промышлявшей изготовлением и продажей близким стереоизображений усопших родственников. "Фантомов", как их обычно называли. За умеренную цену фирма заблаговременно фиксировала внешность, голос, даже характерные выражения оригинала, составляла программу для серийного домашнего видеомагнитофона, и дорогой усопший вновь оказывался пред очами безутешной родни. "Стоит только нажать кнопку! - воскликнул Фред. - С фантомом можно беседовать о политике, погоде, спорте, кухне, садоводстве и вообще практически обо всем на свете".

Казалось, сначала до Пинбэнка не доходил смысл Фредовых слов. Потом он взорвался:

- Что?! Хотите сделать из меня покойника? Вон отсюда! Вон! Я не собираюсь помирать! - Он тяжело дышал. - На кой черт мне фантом? - Он с редкостной для его возраста прытью соскочил с кровати.

Фред ловко уклонился от удара огромного кулака, виновато улыбнулся и выскочил за дверь. В коридоре он поправил растрепавшуюся шевелюру, вынул из галстука большую булавку с искусственным бриллиантом, положил в карман, что-то покрутил в ручных часах и исчез.

Спустя пятнадцать минут он входил в кабинет, где за большим письменным столом, уставившись в окно, восседал грузный человек.

- Ну и как? - без вступлений спросил толстяк.

Фред отрицательно покачал головой.

- Не соглашается. Чуть не избил.

- Профессиональный риск, - философски заметил толстяк. - Заявись ты с таким делом ко мне в больницу, я б тебя выкинул в окно.

Фред кисло улыбнулся.

- А найдется ли кому вас оплакивать, мистер Бюрсби?

Толстяк неожиданно рассмеялся:

- Прекрасно! Ты становишься наглецом. Только будь осторожен. Так далеко не уедешь. Записал хоть разговор-то?

Фред положил на стол булавку и часы.

- Изображение и голос. Думаю, получилось недурно. Любопытный, знаете ли, субъект. Такого я еще не встречал. Через несколько дней наведаюсь к нему. Старикан оттает и даст согласие.

- Нет у тебя подхода к людям. Возьми Фрэнка. Одевается словно пастор. Беседу начинает с того, что жизнь суть миг! А потом? Больной раскисает, принимается перечислять свои грехи, и тут Фрэнк вытаскивает на свет божий бланк. И бизнес в порядке, и оправдываться не надо за то, что мы нелегально собираем информацию. Ты когда-нибудь научишься работать? Ну иди. Да, Билла не встречал? Опять, паразит, прошляпил больного. Тот лежал в больнице целую неделю и умер прежде, чем мне успели об этом сообщить. Шестеро взрослых детей! Шесть фантомов!

Спустя несколько недель, когда Фред выкладывал на стол Бюрсби заколку и часы с новой дозой информации об очередном больном, дверь резко отворилась, и в комнату влетел... Джекоб Пинбэнк.

- А, висельники! Вот вы где! - заорал он.