Карьера Ногталарова

Что же делать этой высокой горе, этому ветвистому дубу, этому мощному орлу? Откуда им знать, кто такой товарищ Ногталаров, что он за человек? Или человек ли он вообще? Ведь товарищ Ногталаров пришел в жизнь «со способностью познания», никому из них не свойственной, ведь он пришел в жизнь как Человек. Так приходит в жизнь каждый. А дальше может случиться то, что произошло с Вергюльагой Ногталаровым. Но хочется думать — если бы он знал себе цену и мыслил бы себя простым человеком, если бы он постиг истинный смысл жизни, то, без сомнения, жил бы иначе, работал бы иначе. И, безусловно, умер бы иначе. Но — увы!

В весенний день товарища Ногталарова провожали в последнее пристанище. Покойника сопровождала небольшая группа людей, состоявшая, кроме семьи усопшего, в основном из родственников, соседей и сотрудников учреждения.

Люди, сминая ногами молодую зелень, остановились перед свежей могилой, которая по сравнению с другими была заметно длиннее.

Среди всеобщего плача женщин прозвучали чьи-то полные скорби слова:

— Не пришлось тебе, мой товарищ Ногталаров, достигнуть заветной цели.

Кто это сказал, осталось неизвестным. Предоставим решить это историкам, ибо в биографии, написанной лично товарищем Ногталаровым, об упомянутых словах, естественно, ничего не сказано.

Правда, до нас дошли слова, которые были сказаны могильщиком мулле, читавшему заупокойную молитву — ясин:

— Покойник жил на грешной земле, как в раю, благодаря своему дяде.

Мулла, не прерывая молитву, в такт ей, ответил:

— Вот не знаю, есть ли у него дядя в раю?

Баку

1954–1955

Рассказы

Мечта не сбылась

Уже больше часа Муса не может отвести глаз от поющего высоким голосом упитанного муллы.

«Вот так штука… Как человек может быть так похож на другого человека», — размышляет Муса.

Муса уверяет себя, что он где-то видел этого муллу, как будто знает его. Если бы мулла немного похудел и вместо папахи надел кепку, вместо длиннополой чухи рубашку с открытым воротом, вместо шерстяных носков сапоги и вдобавок сбрил усы и бороду, снял золотые коронки, он, безо всякого сомнения, превратился бы в соратника Мусы, по прозвищу Шурка. И голос муллы так похож на голос Шурки.

Этот голос Муса слышал ровно десять лет назад в Баку, в Баиловской тюрьме. В то время Шурка, сидя в углу тесной камеры, сжимал ногами маленький котелок, бил в него, как в бубен, и пел:

Где ты, где ты, мой таган
На углях каленых,
Растолстел я, как султан,
На харчах казенных.

До чего же ты вкусна,

В каземате каша,
Не кисла и не пресна, —
Точно воля наша!

Если б к ней еще сюда

Опиума малость,
Было б дело хоть куда,
Жизнь бы улыбалась!

Только кто его сюда

С волюшки пропустит, —
Часовые сторожат
Бдительней, чем гуси…

Шурка пел… Арестанты прищелкивали пальцами, подпевали ему:

Часовые сторожат
Бдительней, чем гуси…

А теперь… Как будто тот же человек с тростью в руке стоит в глубине большой комнаты. Он приложил руку к уху и громко взывает:

Друг друга нежно возлюбите, братья,
Поступки добрые плодите, братья.

Земными радостями наслаждайтесь, братья,

Но больше веру уважайте, братья.

Отдайте ближнему одежду, братья,

Любите бога, как и прежде, братья.

За то вас ангелы благословят

И примут ваши души в райский сад.

Мулла призывал, а правоверные мусульмане, внимая ему, лили слезы, молились. Мулла завершил песнопенье, затем тихо сказал:

— Правоверные, не жалейте молитвы ради покойных.

Наконец церемония поминок завершилась. На ковре разостлана скатерть, и руки правоверных потянулись к бозбашу. Муса неустанно смотрел на муллу, и наконец взгляды их встретились. Мулла отвел глаза и тут же поднял их к потолку. Муса шепотом спросил у сидящего рядом с ним:

— Прости, братец, как зовут этого муллу?

Сосед проглотил кусок и ответил:

— Его зовут мулла Шюкюр.

— Гм! М-да! И давно он в этом городе?

— Три-четыре года.

Муса снова подумал:

«Неужели один человек может быть так похож на другого?»

Когда поминки кончились, мулла, проговорив заключительную молитву, встал и, сообщив, что его ждут на других поминках, пожал руку хозяину дома, сказал «рахмат» покойному, надел башмаки и ушел.

Встал и Муса. Изъявив свое соболезнование хозяину, последовал за муллой. Шюкюр, заметив, что за ним кто-то следит, убыстрил шаги. Но Муса не отставал. Когда мулла завернул за угол, Муса догнал его.

— Салам, мулла!

Шюкюр, не глядя в лицо высокому худощавому мужчине, пробурчал:

— Алейкумессалам.

— Куда торопишься, братец Шюкюр?

— Кхе, кхе… У меня важное дело. Спешу на панихиду.