Карьеристки

Ровена положила трубку, в который раз почувствовав: Джош Оберман — один из самых умных и тонких мужчин, которых она когда-либо знала. Как замечательно он понимал Майкла Кребса, как замечательно он понимал ее.

А восхождение «Атомик масс» раскручивалось на полную катушку.

Прилетела Барбара Линкольн, поселилась в «Парамаунт», Ровена встречалась с ней каждое утро, потом бежала дальше по кругу. Формально это уже было не ее дело, Ровена работала на «Мьюзика», а сеть распространения дисков «Атомик масс» создавала фирма «Электра», но Барбара и ребята настаивали на участии Ровены. Все вместе, и очень часто Майкл Кребс с ними, набивались в лимузин и катили в «Уорнерз», начиная плотный день с интервью, фотосъемками, записями на радио.

Не было времени появляться даже на своей новой фирме. «Забудь об этом, — думала Ровена, — пока».

— Эй, Ровена, как дела? — спросила Барбара, целуя ее в щеку. Она полюбовалась темно-красной туникой от Донны Каран, лодочками от Чарльза Дэвида, шелковыми колготками от Вулфорда. — Ты потрясающе выглядишь.

— Ты тоже, — ответила подруга, возвращая поцелуй и взгляд обожания.

Барбара всем дизайнерам предпочитала Армани, вот и сейчас на ней переливалось шелковое платье, отделанное бисером. Каждый день она появлялась в чем-то невозможно ярком и совершенно непрактичном, не обращая внимания на грязь на улице или на то, что в «Уорнерз» все ходят в джинсах.

Ну что ж, надо смириться, улыбаясь, подумала Ровена. Барбара вообще нигде и ни в чем не идет на уступки.

— Кстати, именно по этой причине мы работаем с тобой, — подтрунивал Марк. — Нас должны окружать только красивые женщины. Иначе что станет с нашим имиджем?

— Нашим имиджем! Ты, ты — дерьмо, — хмыкнул Джо, ткнув ударника в плечо.

Кребс сел напротив Ровены в лимузине, вежливо кивнув ей — и только.

— Что, мальчики, с похмелья? — спросил Майкл.

В эти дни он был более чем осторожен. Рассуждения о талантах Ровены прекратились. С тех пор как она переехала в Нью-Йорк, он вообще не хвалил ее на публике, к тому же Ровена заявила: если он хотя бы не признает перед всеми, что они друзья, окружающие сочтут их любовниками. Не бывает же так — человек без причины то пылает, то превращается в ледышку. Боже мой, мужчины такие глупые, особенно красивые.

Джо кивнул, улыбаясь.

— Да, завернул в «Континентал дивайд». Ночью не хватило денег.

— Но ты заплатишь, — строго по-отцовски сказал Майкл.

Певец пожал плечами, лимузин, мягко тронувшись, влился в общий поток.

— Но он молчит, что всю ночь возился с тремя девками, которые…

— Зак, — предупреждающе одернул Кребс, бросив взгляд на менеджера группы, Барбару.

Но гитарист ухмыльнулся.

— Барбара не придает этому никакого значения, — уверенно заявил он.

Та кивнула, улыбнувшись Майклу с аристократическим равнодушием. Ровена просто восхищалась Барбарой: всего несколько месяцев подруга занимается рок-группой, но поняла все неписаные законы. Один из них — не вмешиваться в сексуальную жизнь группы.

— Они могут делать все, что хотят. Они не какие-нибудь старые женатые мужики вроде тебя, Майкл, — произнесла Барбара таким тоном, как будто хотела сказать: «Даже если бы и так, мне плевать».

Кребс хмыкнул.

Барбара и группа принялись спорить, как лучше начать раскрутку альбома, и Майкл наконец посмотрел на Ровену. Симпатичное платье, похожа в нем на школьницу. Майкл тотчас почувствовал возбуждение. В последнее время он был немного не в себе: собирался уже закончить с ней, боясь, что что-то просочится в публику, а он не мог рисковать — Дебби не должна ничего знать.

Майкл Кребс любил жену и сыновей. Семью. Она — самое важное в его жизни, говорил Майкл. Его же родители только обеспечивали сына, и больше ничего. Он с детства научился скрывать свои чувства, держать капризы и желания под строгим контролем — вот результат их отношения к нему. Что ж, зато он при любых обстоятельствах умеет владеть собой. Всегда. И если это ему дали родители — и на том спасибо.

Возможно, как раз это и соблазнило Ровену Гордон, подумал Кребс, медленно окидывая взглядом ее изящные формы. Он видел ее едва ли не насквозь, подмечал даже легкие тени под юбкой, наслаждался, представляя себе бледные услужливые бедра и недавние удовольствия. Он знал многих женщин, ему встречались более красивые, более опытные в постели, чем Ровена, но мало кто отличался таким умом. Майкл Кребс, как многие мужчины-евреи, ценил в каждом человеке ум, включая и женщин. Его он не пугал, а привлекал. Кроме всего прочего, это означало, что Ровена пришла к нему с открытыми глазами, прекрасно понимая безнадежность своего положения, и тем не менее с готовностью легла с ним в постель. А может, именно это и стало искушением — попасть под его полный контроль.