Карфаген. "Белая" империя "чёрной" Африки

Тем временем римскую армию пополнили войска Семпрония, отказавшегося от африканской экспедиции. Морем, через Адриатику, он перебросил большую часть своей армии в долину По, на соединение со Сципионом. Количество римлян удвоилось, и их начальниками — особенно Семпронием — овладело нетерпение. Если и дальше медлить, все кельтские племена перейдут на сторону Ганнибала. Для чего нужно бездействовать, когда армия сильна как никогда? Нет, недаром в Риме говорят, что Сципион не умеет воевать. Зачем же прислушиваться к его советам? Надо решительно браться за дело!

Рвение Семпрония Лонга понемногу возбуждало пыл и в Сципионе, который был насторожен и неожиданной мощью Ганнибала, и коварством кельтов, готовых в любой момент перерезать римлян. Между консулами разгорелось соперничество; оба мечтали разбить Ганнибала. О новом поражении не думал никто; думали лишь о сроках грядущей победы. Семпроний, "преисполненный слепой самоуверенности" (Полибий), готов был немедленно ее одержать, боясь, что не успеет совершить ничего славного, пока его не сменит другой консул. Сципион же считал, что лучше всю зиму избегать сражений, занимаясь подготовкой к ним. Кельтам, новым союзникам Ганнибала, наскучит бездействие. Они разочаруются в карфагенском полководце и покинут его. По ту сторону реки Требия о победе мечтал и Ганнибал. Он понимал, что победить огромную римскую армию можно, лишь заманив ее в ловушку. Знал, что легионы римлян не обучены, а их лучший полководец — Сципион — еще болен. Знал, и что кельты остаются его союзниками, пока он ведет их к победам. Надо было спешить побеждать.

Словно дразня Семпрония, — ведь тот не был бит пунийцами и не верил предостережениям своего союзника, — Ганнибал холодным декабрьским утром 218 года до нашей эры направил к римскому лагерю конный отряд. При первой же вылазке римлян нумидийские конники стали отступать к реке. Семпроний приказал выбежавшим из ворот лагеря, наспех одетым солдатам преследовать их. Охваченный манией победы, он даже не думал о том, что солдаты остались перед боем некормленными.

Два лагеря разделяла река Требия. Перейдя через брод и полностью вымокнув и замерзнув, римляне оказались на "карфагенской" стороне, где их поджидали отдохнувшие, сытые воины; всю ночь они грелись у костров, а перед боем растерлись оливковым маслом. К этому времени римляне уже выбросили большую часть дротиков вслед коннице и теперь, когда та же конница во главе всего карфагенского войска двинулась на них, им нечем было отбиваться. Те же, у кого было оружие, от холода едва сжимали его в руках. Лишь упорство удерживало римлян на месте, но и оно сменилось ужасом, когда из засады — в ней укрывалось около тысячи пехотинцев и тысячи всадников — к ним побежали враги. Кто-то бросился к реке и утонул, не найдя брода; кто-то оказался в кольце карфагенян, под ударами их копий и дротиков.

Спаслись же в основном те, кто побежал в сторону карфагенских укреплений и, обогнув их, достиг крепости Плацентия. "Ганнибал идет", — эту страшную новость несли они. Из римской армии численностью 40 тысяч человек уцелело всего 10 тысяч. Среди них спасся Семпроний. В растерянности он сообщил в Рим, что победить в сражении ему помешала непогода, а о подробностях боя умолчал. Первое время римляне верили его донесению, и лишь слухи — один мрачнее другого — убедили их в обратном.

Карфагеняне потеряли не более пяти тысяч человек. Теперь все кельты примкнули к ним. Цисальпинская Галлия перешла на сторону победителя. Войско Ганибала пополнилось почти 25 тысячами кельтов. Он не стал тратить время на осаду Плацентии и другой римской крепости — Кремоны. Он с нетерпением ожидал весны, когда можно было продолжить поход.

В тот год выдалась необычайно холодная зима, и погибли все слоны, кроме одного. Как большинство знатных карфагенян, Ганнибал любил этих животных; он знал их по именам. Теперь в неуютной северной стране он не находил себе места. Он побеждал, но эти победы были для Рима все равно, что булавочный укол. В нетерпении Ганнибал садился на коня и, сопровождаемый несколькими спутниками, часами скакал по долинам и дубравам. В эти часы его трудно было узнать. Ганнибал ожидал покушений и, как сказал Полибий, "употреблял хитрость, достойную финикиянина": надевал странный парик и необычную одежду.

СЛАВА И КРОВЬ

Вид многочисленных войск Семпрония, миновавших Рим на пути из Сицилии к Альпам, окончательно успокоил римлян. Они жили и работали под надежной защитой. Карфагенский отряд, нечаянно проникший в Италию, разумеется, будет смятен этими легионами.

Как же страшна была весть о поражении! Италия оказалась в опасности. Север страны был потеряй. Можно было ожидать и вторжения карфагенян с юга. Гарнизоны на Сицилии, Сардинии и Таренте спешно укреплялись. Как сказал историк, "Рим наконец встрепенулся; всего более он был страшен, когда чувствовал приближение грозы".