Читаем Карфаген смеется полностью

– У меня сложности в личной жизни, – признался я. Мне очень хотелось все ей рассказать, но она не дала мне времени.

– Личная жизь! Иван, у тьбя не бу’ет ника’ой черт’вой личной жизни, п’ка ты не приедешь в трижды проклятый Лондон! А для это’о надо попасть на корабль. У м’ня роман с адмиралом, ’от шо нам сейчас нужно!

– Но есть и еще кое-кто. Я встретил здесь родственницу. Сироту. Я хочу спасти и ее.

– Прекрати, Иван. Ты мне г’в’рил, шо ты единственный ребенок!

– Вы слышали об Эсме? Это ее единокровная сестра.

Миссис Корнелиус разозлилась.

– Избавься от нее, – сказала она решительно и твердо. – Как можно быстрее. Эт’ плохие новости, Иван. Брось ее. Ты сам знашь, шо тьбе делать. Но сделай эт’ немедля.

Я был возмущен:

– Это не какая-нибудь мелкая интрижка, миссис Корнелиус. Девочка мне очень помогла. И хочу откровенно вам сказать…

Миссис Корнелиус властно взмахнула рукой:

– Я ’се эт’ слыш’ла. – Другой рукой она подала официанту знак, чтобы он принес нам еще выпить. – Ты как заблудшая овца, Иван. Я изо ’сех сил за тьбя боролась – ’се’да с ка’ими‑то девками. Если б не я, было б ещо хужее. Ты п’губишь сьбя!

Эти слова показались мне просто ужасными.

– Выслушайте меня, миссис Корнелиус!

– Шоб ты выставил сьбя дураком? Уволь.

Мною овладел гнев. Я поблагодарил ее за выпивку и поднялся.

– Возьмись в руки! – прошипела она. Я понимал, что она имела в виду. Она очень заботилась обо мне. Если бы она познакомилась с Эсме, не стала бы говорить ничего подобного. А теперь миссис Корнелиус никак не могла остановиться. – Отделайся от нее, Иван! Каждый, черт возьми, за сьбя!

– Я за нее отвечаю. Она всего лишь ребенок. Ей тринадцать лет, миссис Корнелиус!

Она расслабилась и скривила блестящие губы:

– Не впутывай меня, Иван.

– Мы можем сказать, что она удочерена.

Миссис Корнелиус приказала официанту оставить оба стакана. Она открыла темно-синюю сумочку и заплатила ему. К тому времени я по-настоящему разозлился. Не сказав больше ни слова, я покинул бар.

Теперь я понимаю, что она заботилась в первую очередь обо мне, но тогда страсти помрачили мой разум. Я не мог расстаться с Эсме. Я начал думать, что миссис Корнелиус ревнует к моей маленькой девочке. Я шел по Гранд рю в безумном гневе, не замечая ветра и дождя. Я чувствовал, что меня подвели и не оценили по достоинству. Поскольку я больше не мог доверять миссис Корнелиус, мне приходилось рассчитывать только на собственные силы. Мне нужна была одна лишь Эсме. Я остановился и обнаружил, что забрел на турецкое кладбище. Оно оказалось самым странным из виденных мною, поскольку почти над каждой могилой стояли скульптуры в натуральную величину, некоторые из них были жизнеподобными, а другие – удивительно неестественными. Вот сапожник трудился за своим столом, вот пекарь пек хлеб, а совсем рядом человек, казалось, умирал на виселице – его тело искривилось, а лицо исказилось от невыразимых страданий. Такие удивительные памятники возвышались почти над каждой могилой, и я понял, что они изображали не только умерших, но и их занятия и обстоятельства смертей. Кладбище окружала древняя стена из желтого песчаника. Дождь не прекращался, но был довольно слабым. Стаи грачей с воплями носились по сумрачному небу. Чайки парили в вышине и жалобно кричали. Старый сад дышал, как умирающий человек. Я прошел по разбитым плитам к стене и увидел за ней шиферные крыши и деревья, которые гнулись на ветру. Листья уже облетели, и открылся вид на Босфор. Скрюченный турок в сбившейся набок феске и промокшем шерстяном пальто, полы которого едва не волочились по земле, шел по тропе внизу. Он остановился и, не замечая меня, начал мочиться у стены. Подумав, я осознал, что не смогу перенести расставания с миссис Корнелиус. Я прекрасно понимал, как далеко отступил от намеченной цели. Возможно, я никогда не смогу вернуться на изначальный путь.

Неужели мне придется выбирать между Эсме и моей судьбой? Многим мужчинам когда-то приходилось принимать такие ужасные решения. И все же, несомненно, Эсме была такой же частью моей жизни, как и технические изобретения. Она была моей музой и вдохновительницей. Миссис Корнелиус не станет долго сердиться на меня, она не злопамятна. В случае необходимости я сам доберусь до Англии. Сразу после прибытия я отыщу ее в Уайтчепеле. Собравшись с мыслями, я покинул кладбище и направился к Гранд рю.

Перейти на страницу:

Все книги серии Полковник Пьят

Византия сражается
Византия сражается

Знакомьтесь – Максим Артурович Пятницкий, также известный как «Пьят». Повстанец-царист, разбойник-нацист, мошенник, объявленный в розыск на всех континентах и реакционный контрразведчик – мрачный и опасный антигерой самой противоречивой работы Майкла Муркока. Роман – первый в «Квартете "Пяти"» – был впервые опубликован в 1981 году под аплодисменты критиков, а затем оказался предан забвению и оставался недоступным в Штатах на протяжении 30 лет. «Византия жива» – книга «не для всех», история кокаинового наркомана, одержимого сексом и антисемитизмом, и его путешествия из Ленинграда в Лондон, на протяжении которого на сцену выходит множество подлецов и героев, в том числе Троцкий и Махно. Карьера главного героя в точности отражает сползание человечества в XX веке в фашизм и мировую войну.Это Муркок в своем обличающем, богоборческом великолепии: мощный, стремительный обзор событий последнего века на основе дневников самого гнусного преступника современной литературы. Настоящее издание романа дано в авторской редакции и содержит ранее запрещенные эпизоды и сцены.

Майкл Джон Муркок , Майкл Муркок

Приключения / Биографии и Мемуары / Исторические приключения
Иерусалим правит
Иерусалим правит

В третьем романе полковник Пьят мечтает и планирует свой путь из Нью-Йорка в Голливуд, из Каира в Марракеш, от культового успеха до нижних пределов сексуальной деградации, проживая ошибки и разочарования жизни, проходя через худшие кошмары столетия. В этом романе Муркок из жизни Пьята сделал эпическое и комичное приключение. Непрерывность его снов и развратных фантазий, его стремление укрыться от реальности — все это приводит лишь к тому, что он бежит от кризиса к кризису, и каждая его увертка становится лишь звеном в цепи обмана и предательства. Но, проходя через самообман, через свои деформированные видения, этот полностью ненадежный рассказчик становится линзой, сквозь которую самый дикий фарс и леденящие кровь ужасы обращаются в нелегкую правду жизни.

Майкл Муркок

Исторические приключения

Похожие книги