Карфаген

По-видимому, именно в Лептисе, а не в Хадрумете, как пишет Аппиан [Лив., 33], Ганнибал устанавливал контакты с нумидийскими племенами — арсакидами и масайсилиями (сын и преемник Сифакса—Вермина, еще остававшийся хозяином над частью их земель, присоединился к нему, однако в битве при Заме, вероятно, не участвовал); отсюда он руководил и захватом городов, принадлежавших Массанассе. Среди нумидийских властителей, перешедших на сторону Ганнибала, Аппиан [Aпп., Лив., 33] называет и Месотила (по Ливию [29, 29-30], Масэтул), одного из активнейших участников борьбы за власть над Нумидией. По свидетельству Фронтина [3, 6, 1], Ганнибал сразу же по возвращении привлек на свою сторону и занял много ливийских городов. Для того чтобы овладеть ими снова, Сципион решил симулировать испуг и бегство. Ганнибал начал преследование и вывел из городов свои гарнизоны; пока он без видимого результата гонялся за Сципионом, Массанасса легко захватил эти пункты.

Кампания 202 года началась с того, что Ганнибал выступил из Лептиса по направлению к Хадрумету, а Сципион занял своими отрядами сухопутные подступы к Карфагену. Это известие заставило Ганнибала[555] ускоренным маршем двинуться к Заме (находилась в пяти днях пути от Карфагена), а вперед отправить разведчиков [Полибий, 15, 5, 3; Ливий, 30, 29]. Когда разведчики Ганнибала попали в руки римских сторожевых постов, Сципион дал им возможность беспрепятственно осмотреть лагерь; сопровождавшие их военные трибуны должны были показать им все, что они пожелают; затем, призвав этих лазутчиков к себе, Сципион расспросил, все ли им удалось осмотреть, и отправил их к Ганнибалу [Полибий, 15, 4-7; Ливий, 30, 29; Aпп., Лив., 39; Вал. Макс, 3, б, 1]. Такое утонченное издевательство, которое мог позволить себе только сильный противник, уверенный в победе, произвело большое впечатление на Ганнибала, уже давно жившего под тягостным впечатлением непрерывных катастрофических неудач; к тому же он узнал, что к Сципиону еще явился Массанасса с 6000 пехотинцев и 4000 всадников. Ганнибал решил возобновить переговоры и обратился к Сципиону с просьбой о личном свидании. Ливий, не принимая и не отвергая, приводит также рассказ Цэлия Антипатра, будто, потерпев поражение в бою, Ганнибал явился к Сципиону в качестве посла; наиболее достоверна, по-видимому, та версия, которой следует сам Ливий. Встреча состоялась недалеко от Нараггары, однако ни к чему не привела. Ганнибал предложил отдать Риму все карфагенские владения за пределами Африки; Сципион требовал еще дополнительных уступок (по версии Полибия, безусловной капитуляции), и на этом обмен мнениями был прерван [Полибий, 15, 5, 8-8, 14; Ливий, 30, 29-32; ср. у Aпп., Лив., 39][556].

На следующий день у Замы (по Аппиану [Лив., 40], при Килле) состоялось генеральное сражение[557]. Сципион построил свою армию не сплошным фронтом, а отрядами, между которыми были оставлены проходы, по которым в случае надобности могли идти боевые слоны. На левом фланге под командованием Лэлия он поместил италийских всадников, на правом — нумидийскую конницу Массанассы. Проходы между отрядами тяжеловооруженных пехотинцев он заполнил легковооруженными солдатами, которые должны были при появлении слонов убежать в тыл или примкнуть к ближайшим отрядам. Животные, двигаясь по этим живым коридорам, попали бы под перекрестный обстрел дротиками [ср. у Aпп., Лив., 41]. Ганнибал перед своими войсками поставил 80 слонов, за ними вспомогательные отряды лигуров, галлов, балеаров и мавров, во втором ряду — карфагенян, ливийцев и небольшую группу македонян, которых наконец-то прислал на помощь Филипп V [ср. у Ливия, 30, 26], за ними — отряды италиков, большей частью брутиев, вынужденных навсегда покинуть родную землю [Ливий, 30, 33; Aпп., Лив., 40; Фронтин, 2, 3, 16], и, наконец, на правом фланге карфагенскую, а на левом — нумидийскую конницу.