Карфаген

Члены военного совета римской армии, которые должны были решить вопрос, продолжать ли войну или заключать мир, склонялись, как сказано, к тому, чтобы разрушить Карфаген. Остановило их только одно обстоятельство: город нельзя было взять без длительной осады, а для такого предприятия нужны были дополнительные воинские контингенты, которыми Сципион не располагал [Ливий, 30, 36]. Возможно, что на его последующие действия известное влияние оказали события в Риме. Сципион, вероятно, хорошо знал, сколько жадных и завистливых рук протягивалось, чтобы вырвать у него лавровый венок победителя. Он не мог не знать, например, что, когда Ганнибал покинул Италию, консул Гай Сервилий, будто бы преследуя уходящего противника, переправился в Сицилию, чтобы потом двинуться в Африку, и понадобилось назначить диктатором Публия Сульпиция только для того, чтобы вытребовать консула обратно в Рим [Ливий, 30, 24], или что консулы 202 года Марк Сервилий Гемин и Тиберий Клавдий Нерон добивались назначения им Африки в качестве провинции, и только решение народного собрания сохранило ее за Сципионом [Ливий, 30, 27]. Пройдет еще год, и консул 201 года Гай Корнелий Лен-тул снова потребует себе Африку, пока еще мир не заключен и ведутся переговоры [Ливий, 30, 40; Aпп., Лив., 56]. Знал Сципион и о том, что старый недоброжелатель, Фабий, настойчиво предлагал отозвать его уже после первых побед в Африке, ибо, говорил бывший диктатор, столько счастья и удачи боги не дают одному человеку [Плут., Фаб., 26]. Нужно было торопиться[559]...

Сципион предложил следующие условия мира: карфагеняне останутся свободными и будут жить, пользуясь собственными законами. Они сохранят под своей властью города и земли в тех пределах, которые существовали до войны (очевидно, имелась в виду только территория Африки. По Аппиану [Лив., 54], до Финикийского Рва), и римляне перестанут эти области разорять. Всех перебежчиков, беглых рабов и военнопленных пунийцы выдадут римским властям. Все боевые корабли, кроме 10 триер, они передадут римлянам. Им же передадут они и всех прирученных слонов и не будут приручать новых. Ни в Африке, ни за ее пределами карфагеняне не будут воевать без согласия римского народа[560]. Они возвратят Массанассе его имущество и владения в тех пределах, которые тот им укажет, и заключат с ним союз. До возвращения послов из Рима, т.е. до окончательного урегулирования, Карфаген будет содержать римские войска в Африке, в течение 50 лет он выплатит контрибуцию в размере 10000 талантов. Кроме того, Карфаген должен был дать Сципиону по его выбору заложников —100 человек (по Аппиану [Лив., 54], 150) не моложе четырнадцати и не старше тридцати лет. Наконец, Сципион потребовал, чтобы карфагеняне вернули транспортные суда, вероломно захваченные ими во время предыдущего перемирия [Полибий, 15, 18; Ливий, 30, 37; Дион Касс, фрагм., 82].

Мир, продиктованный Сципионом, был исключительно тяжелым, и дело здесь не в материальных или территориальных потерях, которые карфагеняне так или иначе могли бы компенсировать. Провозглашая на словах независимость и суверенитет Карфагена, Сципион существенно ограничивал именно его суверенные права и тем ставил Карфаген в прямую зависимость от Рима в наиболее важном вопросе — объявлении войны и заключении мира. В варианте, который приводит Аппиан [Лив., 54], речь идет об абсолютном категорическом запрещении вести войну независимо даже от позиции Рима. Но этого мало. Утрачивая свое положение великой державы, Карфаген оказывался связанным по рукам и ногам в борьбе с любым возможным противником. Сципион не предусмотрел каких-либо условий политического урегулирования между Карфагеном и Массанассой, а в переговорах между ними о союзе, которые он Карфагену навязал, ставил его в невыгодные условия. Пределов аппетитов Массанассы установить никто, кроме римлян, не мог, а римляне не хотели. Возникала взрывчатая ситуация, используя которую римское правительство обретало возможность постоянно вмешиваться в африканские дела, выступая в роли арбитра и одновременно высшей инстанции при решении любых спорных вопросов, а также при желании отнять у Карфагена какие-то территории. Правда, усиливая Массанассу, Рим выращивал в Африке для себя и нового потенциального врага, что позже и сказалось во время Югуртинской войны, однако эта перспектива была слишком неопределенной и, по-видимому, даже не приходила Сципиону в голову. Своей основной и даже единственной задачей он считал всемерное ослабление и подчинение Карфагена.