Карфаген

Большую роль в истории финикиян на Западе сыграла колонизация ими Магриба, расположенного на пути к Пиренейскому полуострову. Магриб представляет собой горную страну, пересекаемую отдельными плодородными низменностями. Горы тянутся здесь от побережья Атлантического океана до мыса Бон, на расстояние примерно 2400 км; они затрудняют связь между отдельными районами Магриба и делают некоторые из них совершенно неприступными. В последнем обстоятельстве заключалась одна из причин, почему финикийские, а позже карфагенские колонисты старались обосновываться вдоль берегов моря, либо — в самом крайнем случае — в долинах рек и в достаточно обжитых низменных районах. Наиболее привлекательными для новых поселенцев были долина реки Баграда (совр. Меджерда) и приморская низменность Сахэль, тянущаяся от залива Хаммамат до Триполитании (северный Тунис). Этот район был очень важен в стратегическом отношении: он открывал непосредственный доступ в Западное Средиземноморье. К тому же эта местность еще в древности славилась исключительным плодородием. Геродот (IV, 198) рассказывает, что почвы Кинопа давали урожай в сам-триста. Эти сведения, восходящие к Гекатею, в общем хорошо согласуются с показаниями других авторов (Liv., XXX, 16; Plin., Nat. hist., V, 24; XVII, 41; XVIII, 94; Strabo, II, 5, 30; XVII, 3, 1). Правда, Страбон называет район более обширный, чем геродотовский Киноп, но это расширение пахотной земли следует отнести за счет проведения в древности значительных ирригационных работ, следы которых сохранились[155]. Строительство крупных оросительных каналов в Северной Африке началось еще в период карфагенского господства (Diod., XX, 8, 3, 4). Наличие столь благоприятных условий для земледелия, несомненно, содействовало быстрому прогрессу коренного ливийского населения.

Античная письменная традиция не сохранила никаких достоверных данных о жизни и общественном строе ливийцев к концу II тысялелетия. Сведения, имеющиеся у Саллюстия (Bell. Iugurth., XVIII), по его словам восходят к трудам пунийских историков (ibid., XVII, 7). Однако этот источник показывает только, насколько мало были осведомлены сами карфагеняне об историческом прошлом Магриба. У Саллюстия сохранились лишь чисто фантастические сведения о происхождении нумидийцев и ливийцев от персов, мидян и армян.

Данные археологии дают основание полагать, что в период неолита в Магрибе имели место отделение земледелия от скотоводства и возникновение оседлых укрепленных поселений. На мысе Бон, в частности, при раскопках неолитического поселения найдены ручные мельницы[156]. Неподалеку от него, в районе Джебель эль-Калаа, обнаружены примитивные по своей конструкции стены, длиной 400 м, сложенные из массивных плит[157], видимо, являющиеся остатком поселения земледельцев[158].

Наиболее подробные сведения, характеризующие ливийское общество на грани II и I тысячелетий, содержат надписи египетского фараона Рамзеса III из МединетАбу, посвященные его войнам с ливийцами, а также сообщения папируса Гаррис[159]. Правда, речь в данном случае идет о ливийских обществах, живших вблизи египетской границы, т. е. в восточной Ливии, однако ясно, что по уровню своего развития восточные и западные ливийцы не могли резко отличаться друг от друга.

Согласно этим материалам, на границе с Египтом находились ливийские племенные образования — машаваша[160] и техену. Наряду с ними упоминаются и собственно ливийцы. Во главе этих племенных образований стояли вожди (wr). Во время войны с ливийцами египтяне захватили одного из вождей машаваша — Капура. В тексте, где перечисляется военная добыча, термин «вождь» употреблен во множественном числе. Автор, очевидно, имел основания полагать, что будет захвачен не один, а несколько вождей машаваша. В другой надписи упоминаются вожди страны машаваша. Можно предполагать, что этническая группа машаваша представляла собой союз племен, каждое из которых имело своего племенного вождя. Наряду с вождями (wr) из общей массы в 1205 пленных выделены 5 человек, обозначенные термином —по-видимому, представители племенной знати. Остальные пленные машаваша составляли, вероятно, рядовую массу.

Таким образом, египетские источники отразили процесс выделения у восточных ливийцев из массы членов племени аристократической верхушки — вождей и знати. Вероятно, и западные ливийцы находились на таком же уровне общественного развития, когда они в конце II тысячелетия столкнулись с финикийскими колонистами[161]. Заинтересованность аристократической верхушки в развитии финикийской торговли, несомненно, служила важной предпосылкой успеха при основании финикийских колоний.