Карфагена не будет

— Принесите лыжи! — ни на кого не глядя, распорядился он.

Толя отправился выполнять приказание. Ленька сел на выставлявшийся из-под снега валун, спустил шерстяной носок, завернул штанину и, вытащив из кармана носовой платок, стал перевязывать разбитое колено, посматривая в сторону Якишева и прислушиваясь к разговору.

— Ведь не кататься ты приехал, — наконец проговорил он, обращаясь к Никите. — На сбор звать пришел.

— И на сбор звать.

— Не пойдем, не зови!

— Не ты, так другие пойдут, — спокойно возразил Никита.

— Ихнее дело, — Ленька закончил перевязку, для проверки несколько раз согнул и выпрямил ногу, встал и, прихватив услужливо протянутые лыжи, по тропке направился на вершину Лысой.

— На сбор кто пойдет? — спросил напрямик Никита.

— Покатаемся, — откликнулся Толя.

— За всех не говори, — вмешался Костя.

— Не шлепай губами, — угрожающе проговорил Толя. — Это, губошлеп, не стенгазета. Ты намалевал меня на бумаге: от этого ни жарко, ни холодно. А я тебя вот этой кисточкой размалюю, — перед Костей появился кулак, — до лета с шишками ходить будешь.

— Ты мне сегодня кулак уже показывал!

— Повторенье — мать ученья…

— Может, заодно и меня поколотишь? — спросил Никита. — Заметку писал я.

— А-а… Идите вы подальше! — Толя, демонстративно насвистывая, зашагал вслед за Ленькой.

Несколько человек решили ехать на сбор.

— Нашего полка прибыло! — не утерпев, выкрикнул Костя. — Слышь, Толян?!

— Наплевать на вас и на них тоже!

— Слюны не хватит!

— Перестань, — одернул Костю Никита. — Спешить надо, а не то на сбор опоздаем.

ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЙ И ПОЛНОМОЧНЫЙ ПОСОЛ

Сбор, посвященный дню 8 Марта, прошел интересно. Пионеры декламировали стихи, пели песни, играли в литературное лото. Когда репертуар был исчерпан и все настроились расходиться по домам, Никита поднялся из-за стола.

— Отдохнем немного, — сказал он. — После перерыва поговорим о важном деле… Костик, выйди на пару слов.

Подхватив друга под руку, Никита повел его по коридору. Место для беседы выбрал на лестничной площадке у окна. Сюда редко заглядывали даже любопытные. Костя уселся на подоконник и, болтая ногами, приготовился слушать. Веснушчатое лицо его светилось задором.

— Как я стихи прочитал? Хорошо? Я готовился…

Никита медлил, подыскивая для делового разговора слова. Костя нетерпеливо ерзал на подоконнике.

— Чего молчишь, — не выдержал он, — говори.

В это время на школьном дворе, как раз под окном, раздался истошный поросячий визг. Прокладывая в снегу глубокие борозды, по занесенной спортивной площадке метался поросенок Фунтик. За ним, ругаясь и размахивая лопатой, трусила мелкой рысцой тетя Дуня, школьная сторожиха.

Поросенок был неуловим. Взметая всеми четырьмя копытцами снег, он проносился мимо распахнутых дверей низенького, крытого свежим тесом бревенчатого хлевушка.

— И навязался ты на мою голову, аспид несусветный! — честила тетя Дуня непокорного Фунтика. — Ужо настигну!

Костя, забыв обо всем, приник к стеклу и с азартом наблюдал за поединком.

— Никитка, смотри, Фунтик за склад прячется. Видишь, видишь?

— Брось!

Костя схватил друга за рукав гимнастерки и подтащил ближе к окну.

— Смотри, теперь Фунтик станет вокруг колодца бегать.

— Расскажешь ребятам про свой сон?

— Что-о-о? — Костю с подоконника будто ветром сдуло. — Что ты! Ни в жизнь! Засмеют. Тебе, как другу, рассказал.

— Послушай…

— Не буду! Не стану себя на смех выставлять! Ленька тогда проходу не даст, героем дразнить начнет.

— Не дразнят героем.

— Леньке все нипочем.

— Неволить не собираюсь. Расскажешь, лучше будет. Победим тогда Леньку, наверняка победим. Понял?

— Ничегошеньки…

— Помнишь о кружке комбайнеров?

— Еще бы!

— Расскажи про сон, а я предложу кружок организовать. Сон вроде художественного вступления будет.

Костя махнул рукой и, понуро склонив голову, побрел по коридору, забыв досмотреть, в чью пользу закончился поединок между тетей Дуней и неуловимым Фунтиком. У дверей классной комнаты Костя задержался. Никита легонько подтолкнул его в спину.

— Не робей, шагай смело!

И вот Клюев стоит у доски. Пионеры с любопытством ждут его слова. Никита, устроившись за столом председателя, кивнул:

— Начинай.

Костя кашлянул в кулак, нахмурился и предупредил:

— Не смеяться и не перебивать. Кончу, тогда делайте, что хотите! Я, ребята, сон ночью видел. Разудивительный сон, интересный…

Все слушали затаив дыхание. Ни одного смешка, ни одной улыбки, ни одной реплики. Но как только прозвучало последнее слово рассказчика, грохнул дружный хохот, посыпались шутки.

— Золотая Звездочка где?

— Ордена дома забыл?

— Слава знатному комбайнеру!

— Нас выучи комбайны водить!

Демка Рябинин, ближайший друг Леньки Колычева, расшумелся на всю ивановскую. Верткий, как угорь, с космами рыжих волос, по которым давным-давно стосковались ножницы, и плутоватыми смышлеными не то светло-синими, не то светло-зелеными глазами, удачно подражая манерам Колычева, выскользнул из-за парты, подошел к смущенному рассказчику и церемонно поклонился ему в пояс: